Десятая невеста

   Ферфетку переселили в особый императрицын дворец, и туда как муравьи, засновали толпы народу: обшивать ее, наряжать, учить себя вести и всякое такое. Я Ферфетке не завидовала: мало того, что за душегуба замуж идти, так еще и надо целую кучу всего освоить. Я-то до седьмого пота училась одеваться и ходить, как полагается, и то – наложница, мелкая сошка. Чего говорить о будущей императрице: я один раз видела, как она в полном облачении с блюдом на макушке шествовала, то ещё удовольствие. Не так ступи – блюдце-то и разбилось, и начинай по новой. Впрочем, так ей и надо, вредине. Будет знать, как сестриц-невест настойками травить да подсовывать им плащи позорные.

   В Золотом дворце остались Веточка и Замочек, но я их видела лишь мельком, и всякий раз они куда-нибудь неслись очертя голову с кипами свитков и книг. Да и какая разница: мне, как императорской наложнице, нельзя было общаться ни с кем из мужчин, кроме Камичиро. Кроме того, теперь я стала Ли Сан, а она, в отличие от Малинки, с ними даже не была знакома.

   Теперь-то мне стало понятно, как выкрутился Камичиро. Что-то мне удалось разузнать, о чем-то догадалась сама. В ту ночь, когда Буренка вывела меня из темницы, мое место заняла другая приговоренная. Ее нарядили в мою одежду, причесали, как меня, и обезглавили. Прилюдной казнь не была, и если кто и подозревал о подмене, так их подозрения никого не интересовали. Преступницу наказали? Наказали. Ну и все.

   Что же касается появления Ли Сан, тут тоже вышло чисто. Дворец, в котором держали наложниц, стоял в отдалении. Девки, охраняемые взводом скопцов, с внешним миром не общались, а были их там десятки. Одной больше, одной меньше – поди проверь. Все было представлено так, будто Камичиро выбрал меня среди них. Слухи, конечно, ходили, больше того – я ничуть не сомневалась, что многие узнали меня. Но настолько безумных, чтоб высказаться в полный голос или, тем паче, что-то предъявить императору, не нашлось. Ну а что? Ежели Камичиро жизни не жаль, чтоб приближать к себе отравительницу, так это его императорское дело. Кумо и Ами уж точно было известно, кто такая Ли Сан. Но теперь я знала: притворяться императорами выбрали парней из самых знатных и верных престолу семей – сыновей князей, наместников, военачальников. Все «императоры» с Камичиро росли и воспитывались, со многими он дружил. Что бы там себе ни знали Замочек и Веточка, они рта не раскроют.

   Я скучала по ним обоим, да, в общем, по всем. Вот бы пошушукаться со сладким Медком, устроить потасовку с Огоньком, с Веточкой словечком перемолвиться. Если теперь назад оглянуться, ведь веселые были времена. А настала – сплошная тощища.

***

Я Айю так и сказала. Тощища, говорю, все это ваше житье-бытье императорское.

   Айю захохотал: ты, говорит, это Камичиро скажи.

   - Да ты чего, я боюсь его до смерти.

   Выбираться в рощу теперь стало непросто. Это из невестина дворца было близенько: вылезла из окна, перевалилась через стену, чуток пробежала – и ты там. И от тех садов недалеко, где мы с невестами обыкновенно обретались. Теперь совсем другое дело. Мало того, что надо ухитриться пропилить чуть не через весь Небесный город незамеченной, так ещё как-то выбраться из дворца. У меня несколько ночей ушло на то, чтоб понять, когда и где ходит стража, в какое время сменяется, и рассчитать так, чтобы их миновать. Когда в первый раз решилась, сердце от страха чуть не лопнуло. Кралась перебежками, прячась за кустами, пока стражники мимо топали, все казалось – вот сейчас заметят, поймают! Но ничего, обошлось, добралась благополучно. А со временем навострилась, и вовсе стало дело плевое – похлопотнее, конечно, чем прежде, но ничего.

   В первый раз очень переживала: почему-то взбрело в голову, что Айю пропал. Приду – а его нет. Что буду делать? Но он бродил по кромке воды, будто меня поджидая, и, как мне показалось, очень обрадовался. Доложила ему последние новости: я, говорю, теперь царская наложница. И покрутилась перед ним в новых одежках:

   - Нравится тебе? Смотри, у меня и волосы теперь другого цвета!

   Айю сказал, ему все равно, как я выгляжу.

   Мне стало ужасно обидно, но я так по нему соскучилась, что не хотела ссориться и потому постаралась не показать, как расстроена. Я о нем целыми днями только и думала, даже в темнице, а ему, видите ли, все равно. Видать, как я ни пыталась, а по лицу было заметно, что я скуксилась; Айю примирительно тронул меня за рукав.

   - Мне все равно, но не так, как ты думаешь, – сказал он и запнулся. - Просто… по-моему, ты всегда красивая.

   Я повеселела.

   Мы стали часто видеться. Что ни ночь, я – прыг в окно. Айю встречал меня на берегу: иногда мы сидели на валуне, болтая ногами и глядя на воду, иногда бродили по бережку, порой ловили и запекали рыбку. Я рассказывала, как мне нынче во дворце живется. А жилось – ну, как сказать... Не плохо, но и не больно-то радостно.