Десятина

Рыцарь подвел Кайю к высокому земляному помосту, и ей пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы побороть страх, грозящий захватить с головой. Королева сидела на троне; по обе стороны от нее разместились козлоногие сатиры-близнецы, один из них рассеянно наигрывал что-то на флейте. По левую руку от нее стоял Ройбен в наряде из темно-серебристой ткани, на вид очень похожей на металл. Ворот и манжеты костюма были украшены неровными речными жемчужинами, напоминающими человеческие зубы. Он выглядел величественно и великолепно, сиял, как сама луна.

И был столь же далек, бесстрастен и беспощаден.

По правую руку от Королевы стояли еще два рыцаря: один в темно-красных, почти коричневых одеждах, другой – в дымчато-синем. В глубине помоста, практически спрятавшись за троном, замерло странное существо с лисьей мордой в необычном берете. В одной лапе оно держало кисть, а вместо пергамента использовало длинный закрученный свиток березовой коры.

Нефанаэль грубо толкнул Кайю, заставив упасть на колени, и сам опустился рядом.

Королева Неблагого двора смерила Кайю взглядом, изгибая губы в улыбке. Ее кровавые волосы были собраны назад и заплетены в густые, украшенные драгоценными камнями косы, а кожа в сравнении с темно-серым платьем казалась еще более бледной и сливочной. Королева была нечеловечески прекрасна, но в улыбке ее не было ни капли нежности. Однако Кайя с тревогой поняла, что невольно улыбается в ответ на взгляд жестоких синих глаз, желая, чтобы в них загорелся огонек одобрения.

Воздух был полон сладковатой пыльцы, от которой у Кайи кружилась голова, и все плыло перед глазами. Сложно было даже сделать вздох. Ей вдруг подумалось, что глаза Королевы такие яркие и прозрачные. Ненастоящие.

Головокружение усилилось.

– Кайя Фирч, Неблагой двор оказывает тебе великую честь. – Слова Королевы прорывались в сознание по одному, эхом отдаваясь в голове, но, собираясь воедино, не обретали смысла. – Готова ли ты принять и исполнить ее?

Кайя понимала, что ей задали вопрос и ответить на него – очень важно. Она попыталась собрать разбегающиеся мысли. Взгляд синих льдинок не отпускал. Хотелось закрыть глаза. Хотелось избавиться от холода, который зарождался в груди и распространялся по телу, наполняя ее дрожью и желанием. Но Кайя смогла лишь медленно моргнуть.

– Быть может, молчание – достаточный ответ. – Словно издалека услышала она голос Ройбена. За ним последовали смешки.

– Подойди ближе, смертная девочка. – Королева подалась к Кайе, протягивая белоснежную руку, и не успела девушка понять, что делает, как уже ползла к этой руке, мечтая ее коснуться. Правительница провела пальцами по волосам Кайи, растрепывая их и вновь приглаживая.

– Ты ведь хочешь порадовать нас, да, малышка?

– Да.

Она хотела. Никогда и ничего не желала больше.

Уголки губ Никневин приподнялись в легкой улыбке.

– Более того, порадовать нас – единственное твое желание, верно?

– Да. – Кайя задрожала от удовольствия, когда Королева погладила ее по щеке.

– Ты доставишь нам огромное удовольствие, дитя, если будешь послушна, весела и не станешь задавать вопросы, когда заметишь что-либо странное. Понимаешь?

– Да.

– Мы просим оказать нам честь и принять участие в Десятине. Примешь ли ты бремя этой чести?

Что-то в самом вопросе, в его постановке, казалось странным, но Кайя знала, что должна ответить:

– Да.

Улыбка Королевы стала ослепительной, а Ройбен нахмурился – Кайя с удивлением заметила это краем глаза. Разве не рад он, когда госпожа довольна?

– Мой рыцарь проследит, чтобы тебя привели в порядок и подобающе одели. Но не слишком старайся угодить ему. Это бесполезно.

Королева едва заметно кивнула. В следующее мгновение Ройбен оказался рядом, помогая Кайе подняться на ноги. От него пахло жженой гвоздикой.

Рэз Ройбен Рай стоял по левую руку от своей Леди, так крепко сжимая кулаки, что мог почувствовать, как впившиеся в ладони ногти оставляют на коже отпечатки-полумесяцы. Девушка отвечала, давая губительные ответы своим нежным, как пепел, голосом. Она не сделала ни единой попытки назвать его по имени, а теперь было слишком поздно.

Ройбен попытался расслабить руки, не хотел, чтобы Королева догадалась, как сильно он рисковал. Позволить девушке узнать его имя – получить абсолютную власть над ним, – конечно, непреднамеренное, но не единственное проявление глупости. Сначала Ройбен решил, что просто испытывал себя, но истинные причины были не так просты. Последнее время он сам себя не понимал – совершил целый ряд невероятных поступков, которым не мог найти объяснения.

Ройбен окинул взглядом собравшуюся толпу. Он хорошо знал Неблагой двор, знал его планы и интриги, внутренние распри и привычки. Знал так, как может только чужак, и Леди Никневин ценила это. Ценила так же сильно, как наслаждение, которое получала, причиняя ему боль.

Весь мир находится в равновесии. Все подобно ритуалу. Все причиняет боль.