Десятник особой сотни

Так это же тот старик, который с купцом базлал. Точно! Он, мухомор червивый!

– Что смотришь, смертный! Пытаешься понять к чему ты здесь? – Старик наклонился над пленником, глаза-буравчики, казалось проникают в душу.

Попытался как с ведьмой, отгородиться стеной, поставив энергетическую защиту. Старик расплылся улыбкой, сохранив лед в глазах.

– Добрый молодец, такой мне и нужен! Посему и спеленали-то тебя без особых увечий. Да-а! Не зря ведьма метку ставила. Я с ее мнением полностью согласен.

Лиходеев превозмогая боль, смог изрыгнуть из себя пару ласковых деду в лицо:

– Среди вещей, которые мне действительно интересны, твое мнение обо мнe находится где-то между проблeмами миграции ушастой совы и особeнностями налогообложения в Конго.

– Шутник, значит. Ну-ну. – Оборотил голову к молодому смерду, велел. – Харламп, ты вели этого шутника в сараюшку запереть. Пусть руки развяжут и покормят, чтоб не сдох. А к полуночи сюда его приволочь. Понял? И тушку его никоим разом не повредите, она мне цельной потребна.

– Чего ж не понять. Сделаем. А по мне, я б его уже сейчас кончил.

– Мне давно нужен был вой с духом сильным, вот вы мне и угодили. Идем, голова садовая.

Невеселые мысли бередили душу. Как же его угораздило попасть в лапы этому пауку? Выберется ли он из случившейся передряги, теперь одному богу известно. Снаружи тесной каморки, где он провел несколько часов своей жизни, послышался скрип шагов по снежному насту. Глухо щелкнула щеколда и со скрипом двери, на пороге появились двое ломтей в тулупах и шапках. Явно молодняк, выволокли на подворье, заставив корячиться поднимаясь с четырех костей. С издевкой подсмеивались над его несуразными телодвижениями. Полная луна светила ярко, мороз ущух, а глоток воздуха полной грудью, заставил включить в мозгу программу: «Жить!».

Вели по единственной улице, как он понял, за околицу.

«Сейчас дадут лопату и как в лихие девяностые, скажут „Копай“. Хорошо предварительно паяльник в жопу не загоняли», – мелькнула шальная мысль в обостренном сознании.

Темная громада сооружения из не струганных досок, надвинулась из лесного аппендикса. У дверей поджидая его топтались дед с Харлампом.

– Привели? Молодцы! Заводите. Харламп, сам знаешь, что делать.

Завели, ударив под колени, повалили в нарисованный чем-то круг со звездой внутри. Можно сказать стали распинать, привязывая запястья и щиколотки к кольям по концам лучей. Ну что опять за хня происходит? Нет, только в России жопа, это не часть тела… а событие. А полная жопа, так вообще комплекс мероприятий. Это неоспоримо.

Наблюдавший за процедурой Харламп, словом подправил действия одного из парней:

– Крепче вяжи, а то Сивояру не понравится, накажет.

Лиходеев скрипнул зубами, переведя взгляд на мужика, выдавил фразу:

– Сивояр, говоришь? Мне нравится его имя. Я так собаку назову, когда от вас избавлюсь.

Тут же больно получил удар носком сапога по ребрам.

– У-у-й!

Вошел дед. Осмотрел проделанную работу. Судя по выражению лица, остался доволен. Обратившись к Харлампу, приказал:

– Забирай юнаков, и до утра сюда чтоб ни ногой.

Дверь захлопнулась, оставив обоих наедине друг с другом. Закрепленные по стенам факелы и жаровня, пышущая у порога малиновым цветом углей, давали хорошее освещение большого помещения. Лежавший на земле Лиходеев стал замерзать, одетый в порты и рубаху.

– Пытать будешь? – Спросил Егор, ощущая на себе взгляд источавший сумасшедшинку.

– Пытать? Ха-ха! – Вопрос привел старикана просто в экстаз. – Нет, милы-ый! Ха-ха! Пытать! Я тебе расскажу, может легче станет. В этом сарае пройдет обмен. Не скажу, что это не будет больно. Только по другому никак!

– Что менять будем?

– О-о! Вижу понял. Сменяемся, ты мне свою молодость и силу, я тебе дряхлость и старость. А?! Каково?

Лиходеев поежился. То, что такое возможно, он прочувствовал на себе. От старости конечно не уйти, но уж пускай она сама по себе, с годами придет, а не от этого хитрожопого, в одночасье пролезет в его цветущий организм. Попытался освободиться, подергался как бабочка на булавке, вызвав кривую ухмылку своего визави.

– Что ж, полночь. Пора приступать.

Из принесенной сумки, древний гаденыш достал тряпицу. Из нее же извлек кресало, пяток свечей и нож, с рукояткой инкрустированной резьбой по кости. Склонившись. Рывком разорвал рубаху на груди Лихого.

Зачадили свечи, расставленные особым порядком. Клинок ножа прорезав кожу, оставил на груди подопытного затейливый узор. Голос старого колдуна, набирая силу, плыл по закоулкам пентаграммы:

– Conjuro et confirmo super fortes Dei, et sancti, in nomin magnum ipsius Dei fortis et potentis, exaltatique super omnes coelos, araye, plasmatoris seculorum, qui creavit mundum,…

Лиходеев поплыл, почти не осознавая происходящего. В ритуальную чашу поставленную на чресла, капля за каплей полилась кровь реципиента, туда же и толика крови самого колдуна, плюхнулась золотая монета, следом листок с желанием.