Десятник особой сотни

– На море-океане, на острове Руяне, на полой поляне светит месяц на осиновый пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня того ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц – золотые рожки! Расплавь стрелы каленые, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и всякого гада, чтоб они волка не брали, теплой шкуры его не драли. Бысть тебе не простым человеком Егором, а бысть воином-волком. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской!».

Открыл глаза, видение исчезло, но он вспомнил главное.

– Я помню, Белавушка! – Вырвался стон из уст Лиходеева. Вскочил на ноги. – Помню.

Вытащил из-за пазухи серебряный кругляш медальона, поцеловал подарок. В голос произнеся слова:

– Великий бог Род, покровитель Белавы, жены моей! Да не иссякнет помощь твоя! Тому быть, так есть и так будет. Прошу помощи у тебя. Хочу найти ее, прижать к груди и больше не отпускать от себя!

Наложил на себя знак Перуницы, стоял и ждал, что будет.

Талисман на ладони нагрелся, возникший лучик света отделившись от него, словно световая указка, уперся в стену помещения. Лиходеев проследил за его ходом. Как раньше не заметил? К бревну избы клинком ножа был пришпилен неровный лист плохой бумаги. Дернулся к нему, срывая со стены, вчитался в слова послания.

«Здрав и силен будь муж мой! – Значилось в написанном. – Думаю, что нашел сие послание к тебе. Сообщаю, что у тебя родилась дочь и глаза у нее по цвету и форме твои, а на правой щеке такое же родимое пятнышко как у меня. Она здорова, а вырастет будет красивой. Не знаю, удастся ли свидеться вновь, уж очень много препятствий судьба набросала меж нами. Ежели получится, найдешь. Завтра туман развеется. Прощай, любящая тебя, твоя жена Белава».

Вот так-так! И ведь вспоминал не единожды, да все дела отвлекали. Теперь у него есть в этом мире дочь, есть жена. Только где их искать?

Волнуясь, привыкая к новым мыслям присел на лавку. Не заметил как и уснул.

Глава 14

Будь верен себе, и тогда столь же верно,

как ночь сменяет день, последует за этим

верность другим людям.

Уильям Шекспир

После случая на дороге, Лиходеев поумерил свой пыл. Отходившие войсковые колонны черниговского воинства, заполонили все пути ведущие в родное княжество. Пришлось одинокому всаднику пробираться лесными тропами, а в конечном итоге въехать на территорию княжества Переяславского. Так было проще и более безопасно.

Ехал вдоль самой границы Дикого поля. Начало июня на границе Руси выдалось засушливым и жарким. Степь за рекой, одетой в узкую полосу кустарника и колючей акации, смешанного леса и травяной поросли, из насыщенно-зеленой превратилась в ярко – салатную, поменяла на солнце окрас. В этом месте, обмелевший после схода половодья Псел, неспешно несущий свои воды к седому Днепру, образовывал затон, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде песчаными пляжами. Это не северная сторонушка с постоянными сменами погоды в течении одного дня. Здесь если наступило лето, то жарить солнце будет нестерпимо до самой осени, а редкие дожди, да что там дожди, даже ливни, обрызгав растительность не успеют напоить покрытую сетью трещин землю. Даже вода на реке создает прохладу и микроклимат только во второй половине ночи. Даже в курских землях попрохладнее будет, но там ведь леса.

Проезжая мимо песчаных дюн, образовавших пляж, наткнулся на кучную вереницу следов, как конных так и пеших людей. Любопытство пересилило все остальные чувства. Соскочил с лошади, прошел по песку, направляясь к берегу.

Вывод сделать не сложно. Выходило, что ворог числом в сотню конных воев, уводил полоном пеших людей, связанных по два десятка к каждой слеге. Перейдя реку, ушли в степь. Ну что за невезуха такая? Ехал бы подальше от берега, ничего этого не видел. Можно конечно самому себе привести довод, что их сотня, а ты один. Куда мол ты собрался переть, букашка? Так ведь совесть замучит. Это для аборигенов все славяне делятся на жителей своего и чужих княжеств, для него они все свои. Все русские люди.

Отпустив лошадь от себя, уселся на задницу в горячий песок у самой воды, глядел в степь, так и не мог на что либо решиться. Текучая вода уносила обрывки мыслей в голове, а желание скорей добраться до Курска, еще недавно было столь осуществимым, что хотелось ругаться матом. Ну?…

Эх, была, не была! Сам виноват, самому и расхлебывать. Сколько той жизни…

Сняв сбрую с лошади, отгоняя ударил ладонью по крупу. И сбрую и одежду с оружием завернув в холстину руками зарыл в песок у самого брода. Жив останется, откопает. Нож в чехле повесил на шею, как и в прошлый раз. Наложив на себя знак большой Перуницы, голышом перешел брод. На чужой земле перекинулся в иную ипостась. Сильный, огромный волчара, покрытый шерстью белого цвета, вышел на тропу войны.