Десятое королевство

— Мне показались они недостаточно чистыми, хозяин. Можно мне их еще раз вылизать?

При этом глаза Мюррея светились такой любовью и обожанием, что Тони показалось, если он сейчас не разрешит ему сделать это, слуга расплачется от горя и тоски:

— Ладно, еще пять минут.

Сзади что-то грохнуло. Это теща Мюррея — тщедушная молодящаяся старушка в красном пиджаке за штуку баков — вставляла дверь в проем. Само собой, ничего у нее, не привыкшей к труду, не получалось.

— Ну что, мать, справляешься с дверью?

— Почти уже готово, хозяин, — заулыбалась та в ответ. Дверь была снята с петель, и Тони прекрасно понимал, что теще Мюррея не хватит ни ума, ни сил водрузить ее на место. Тем не менее, пусть старается.

Сзади чьи-то руки начали заботливо разглаживать складки халата на заднице. Тони резко отскочил. Ну, вот опять началось!

Мистер Мюррей обиженно поджал губки. Неужто хозяин и вправду не хочет, чтобы он поцеловал его зад?!

— Нет, стой! — строго сказал Тони. — Одного раза было вполне достаточно. — Открой лучше для меня пива!

Сказано — беспрекословно исполнено.

— Что мне еще пожелать? — задумался Тони, потягивая холодное пиво. Семейка Мюрреев делала за него всю работу. Вот только грязно как-то от них… Тут же в голову пришло третье желание: — Я хочу, чтобы у меня было то, что само убирает квартиру и при этом не надо даже шевелить пальцем!

Из кладовой раздалось равномерное жужжание, с которым выкатился старый льюисовский пылесос. Он остановился у ног хозяина и замигал лампочками.

Тони засмеялся, глотнул пиво и приказал:

— Убирай!

Пылесос застрекотал: «Нужно убирать пыль! Здесь повсюду пыль!» — и начал ездить по квартире, всасывая с пола грязь.

42.

Кричать она не могла. Рот туго стягивал черный шарф.

Убежать или сопротивляться тоже. Руки и ноги были надежно связаны бельевой веревкой.

Оставалось только с ужасом наблюдать за странными действиями незнакомца, изредка мотая головой и тихонько попискивая.

Волк пребывал в отличном настроении. Какой сейчас получиться завтрак! Просто объедение!

Завтраком должна была стать бабушка Вирджинии. Она сидела на кухонном столе, ощущая под собой алюминиевую фольгу, положенную на противень. В ногах лежали почищенные клубни картофеля и головки лука.

Сам Волк, одетый как заправский повар в белый колпак и фартук, прыгал вокруг стола, щедро посыпая «завтрак» специями.

— Какой я плохой! Неужели я на это способен! — чуть не плача говорил он себе, продолжая тем не менее солить бабушку. — Где у вас чеснок? А розмарин?

Перепуганная до смерти старушка продолжала пищать в тряпочку и мотать головой. Впрочем, Волк на это не обращал никакого внимания. Что его привело в неистовое бешенство, так это обнаруженная сушеная трава вместо свежей зелени. Он зарычал и импульсивно бросился к духовому шкафу. И без того большие глаза бабушки Вирджинии стали просто огромные.

— Черт! Вы же не помещаетесь в духовку! — выпалил Волк и добавил вполне серьезно: — Придется разрезать вас на кусочки.

Бабушка была на грани потери чувств. Она умоляюще смотрела на своего злодея и тихо выла…

Внезапно лицо Волка исказила гримаса жалости. Видимо, человеческое начало вновь завладело его сознанием:

— Что же я делаю?! Мне нужно отвязать вас… Бедную старушку, обезумевшую от страха.

Бабушка Вирджинии обрадовано закивала головой. Неужели этот сумасшедший маньяк пришел в себя?!

Но Волк был голоден и поэтому здравый смысл, вспыхнув в его голове, молниеносно погас.

— Мне нужно вас отвязать… — Сказал он. — Но сперва я растоплю кусок сала!

Волк бросился к холодильнику, и тут до него донесся голос Вирджинии.

— Бабушка! — Позвала она. — Бабушка!

— О нет, — прошептал он, выбегая из кухни. — Гости уже встали, а завтрак еще не готов!

Волк, прихватив с собой тесак для разделки мяса, юркнул в первую попавшуюся комнату и затаился. И как раз вовремя! Не успел он притворить дверь, как из своей спальни, в нежно-голубом банном халате вышла внучка.

Вирджиния уже собиралась войти на кухню. Сейчас она увидит связанную на столе бабушку с кляпом во рту. Этого не должно произойти!

— Бабушка! — снова позвала Вирджиния, и взялась за дверную ручку.

— Я здесь, дорогая, — отозвалась «бабушка» из спальни и внучка пошла на ее голос.

Она вошла в спальню. Здесь было темно.

— Заходи, дорогая, — глухо сказала «бабушка» с постели.

— Доброе утро! Что будешь на завтрак? Кофе? Тосты? — Попутно Вирджиния раздвигала тяжелые шторы. Солнечный свет хлынул в спальню, и «бабушка» накрытая с головой одеялом поежилась. — Что с тобой? Ты простудилась?

Девушка откинула одеяло и ужаснулась. Вместо горячолюбимой бабушки на нее скалился небритый мужик с безумными глазами.

— Сюрприз! — закричал он и вскочил с кровати. Перед Вирджинией мелькнула сталь тесака в занесенной над нею руке. Она инстинктивно отпрянула назад и закрыла голову руками.

— Боже мой! Как ты прекрасна, — сказал он совсем другим голосом. От такого голоса (не в этой ситуации, конечно) девушки обычно тают и млеют. — Ты в миллион раз лучше своей фотографии.

Волк перевел взгляд на предмет, зажатый в руке и, похоже, искренне удивился ему:

— О, нет! Как это здесь оказалось?!