Читаем Десятый Октябрь полностью

Десятый Октябрь

Знаете ли почему? Потому что: октябрь сразилСмертями каркающую птицу.Где ты Великая Российская Империя?<…>Из ветрового лука пущенная стрелаРаспростерлаПрекрасную хищницу.Неужели не грустно вам?Я не знаю — кто вы, откуда, чьи?..Это люди другие, новые, —Они не любили ее величья.<…>Смиренно на Запад побрело с сумойРусское столбовое дворянство.Многие лета, многие лета, многие летаЗдравствовать тебе — Революция.

Илья Эренбург сделал последние годы крупное имя себе; сейчас он больше пишет прозой; но Илья Эренбург отличился всегда монастырской, по строгости, искренностью, поэтому вдвойне важны его реакции на Октябрь:

Революция, трудны твои уставы.Схиму новую познали мы:Нищих духом роковую правду,И косноязычные псалмы.

Про молот в следующей цитате не говорится, но насчет серпа сказано с достаточной четкостью:

Какая жалкая рассадаВ младенчестве уже опадена.И тщетно скудоумный виноградарьЧаны готовит для вина,Еще не раз, гремя победной медью,Пройдет по пустырям России смерть.Не этот заржавелый (?) серп (!)Сберет великое наследье.

Злобы против Октябри здесь нет, но поэта заедает пессимизм, когда его муза склоняет свои стальные глазки в сторону буйного красноволосого детища Великого народа русского.

<p>Приемлют Октябрь, не колеблясь</p>

К таким принадлежит поэт — Рюрик Ивнев:

Сквозь мутные стекла вагонаНа мутную Русь гляжу.И плещется тень ГапонаВ мозгу, как распластанный жук.Распутин, убитый князьями,В саване невского льда,Считает в замерзшей ямеСвои золотые годаКому оценить эти муки?Он жмет мне под черной водойЖивые, холодные рукиГорячею, мертвой рукой.И третий, слепой, безымянный,Желавший над миром царить,Сквозь окна, зарею румяной,Меня начинает томить.И жжет меня Зимней КанавкойИ гулким Дворцовым мостом.Последнею, страшною ставкой,Языческим, диким крестом.Сквозь мутные стекла вагонаНа мутную Русь гляжуИ в сердце своем обнаженномВсю русскую муть нахожу.

Пусть поэт бичует себя… Трудно в великие годы не почуять на спине часть чьей-то вины. Конечно, если совестливое сердце…

Даже такой великан поэзии, мэтр, знаток ритмов, как Валерий Брюсов искренне писал (на ту же тему) об Октябре:

Лот любви, моряк озадаченный,Бросай в тревоге бессонных вахт,—Иль в Советской Москве назначенаClassische Walpurgisnacht?

И дальше:

Город иль море?Троя иль Ресефесер?

И такой же звенящий, точеный математик вдохновений, как Бенедикт Лившиц бросил:

И кто же, русский, не поймет,Какое сердце в сером теле,Когда столпа державный взлет —Лишь ось кровавой карусели.

Поэт осуждает и отстраняет бывшее до Октября.

<p>Утверждающие Октябрь</p>

Чем дальше, тем их будет больше!

Очень важно здесь привести несколько примеров первых (по времени) утверждений, безусловных, высокопафосных, красного Октября.

Вот, например В. Я. Брюсов и его —