Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

Исключительная концентрация земельных, водных и трудовых (земледельческих и промышленных) ресурсов в руках вождей не усиливает личную, семейную или клановую собственность[148]. Это не приносит пользы социальному положению частных ремесленников, численность которых в больших гидравлических племенах несколько возрастает[149]. Это также не благоприятствует частным профессиональным купцам[150]. Особенно это затрудняет распространение частной собственности в сфере, которая часто является важной второстепенной отраслью натурального хозяйства: в скотоводстве.

Племенная история многих европейских цивилизаций показывает, как при аграрной экономике рост поголовья крупного рогатого скота является одним из факторов установления социального лидерства. Также ценится изобилие животных в Восточной Африке, и это богатство, охотно выставляемое напоказ, является важным средством определения социального положения владельца, особенно в скотоводческих общинах, таких как масаи[151]. Но такой особенности не было у племени чагга. Поголовье крупного рогатого скота, который в своеобразных условиях района проживания чагга в основном откармливался в стойлах, существенно возрастало, и некоторым соплеменникам принадлежало не меньше восьмидесяти голов. Но в обществе чагга владельцы больших стад не обязательно имели высокий социальный статус, хотя они, безусловно, пользовались дополнительной материальной выгодой. Вождь племени чагга благодаря своим квазидеспотическим правам легко находил повод для обвинения видных скотовладельцев в каких-либо злодеяниях или в чём-то другом и для конфискации части или всех принадлежавших им животных. И пастухи чагга, вместо того чтобы хвалиться своим растущим поголовьем крупного рогатого скота, становились всё более скрытными и боязливыми. Преждевременная сдача скота в аренду бедным соплеменникам для его кормления стала удобным способом скрывать ценную, но небезопасную собственность. Животных передавали их временным хранителям украдкой ночью, и сыновьям владельцев, которые первоначально играли важную роль в процессе передаче, порой даже не сообщали о том, где размещался скот. Дандас писал, что сведения о местонахождении скота были настолько секретны, что владелец не говорил о нём даже своим сыновьям. Эта тенденция крепла с ростом власти вождей, которая имела место до установления колониального правления. Эта тенденция ещё более усилилась, когда при колониальном правлении вожди начали повышать общий налог на крупный рогатый скот.

В таких условиях частное богатство не обязательно и даже не в первую очередь обеспечивает общественную значимость[152]. Среди особенностей, которые на более ранней стадии благоприятствовали власти вождей, богатство, вероятно, было желательным, но не обязательным фактором, и собственность вождя, безусловно, росла не пропорционально тому богатству, которым он или его предки владели изначально, а пропорционально его возраставшей агроуправленческой и военной власти. В свои помощники правитель выбирал людей, которые занимали видное положение в своей местности, или - и в большей степени - людей, чьи личные навыки соответствовали их работе. В обоих случаях выбор приводил к значительному улучшению материального положения избранного, ибо вождь наделял служивших ему людей крупным рогатым скотом и женщинами. В сущности, Меркер пришёл к заключению, что только лица, занимавшие руководящие должности, были богатыми.

7.E.3. 'Простое I'...

Очевидно, что в гидравлических племенах, как и в негидравлических аграрных племенах, развивается частная собственность. Оба типа представляют собой недифференцированные формы собственности (как в ремесленничестве и торговле) и имеют тенденцию к регулируемым формам (как в земледелии относительно земли). Но в то же время могут наблюдаться существенные различия. В гидравлических условиях политическая собственность возникает уже в небольших гидравлически плотных сообществах (земли вождей в деревнях индейцев пуэбло). В более крупных племенах политическая собственность расширяется односторонне, и это замедляет рост частной собственности и наносит ей урон в важных сферах деятельности (таких как выпас скота).

Различие между односторонним накоплением собственности в руках власть имущих и плюралистическими моделями роста собственности в негидравлических аграрных племенах в полной мере отражает различия в характере и весе политического влияния[153]. В германских племенах времён Цезаря и Тацита вождь не мог ограничить или обложить налогом богатство своей знати, хотя и признавался высокопоставленным политическим лидером и ожидаемо посвящал большую часть своего времени правительственным обязанностям. Он также не мог требовать выполнения барщины или уплаты налогов от своих соплеменников, которые посчитали бы такое заявление оскорблением и которые, как и знать, участвовали в общественных обсуждениях дел племени.