Деструктив

Ближе к полуночи все снова собрались за столом, принялись пить и есть, я был уже на автопилоте и не обращал внимания на Гоголя с Платоновым, несмотря на то, что они присутствовали с нами за столом. Потом появился Бродский – Валера встал с рюмкой водки в руке и прочитал его стихотворение, расплёскивая огненную воду на стол, на грудь, на пол. Когда он дочитал, то рюмка почти опустела, выпили, достали шампанское из холодильника я сорвал фольгу, раскрутил проволоку, зажал пробку большим пальцем, чтобы она не выскочила. Мы отсчитывали секунды, глядя на часы. Бах! Пробка вылетела, игристое вино полилось в бокалы. С новым годом! Заголосили все хором, мы пили за наступивший две тысячи двадцатый год. Новый год, новые перемены! Мы всегда отождествляем с годом всю свою жизнь, проблемы, радости, горести и конец года для нас – значит конец всего того, что складывалось не так как нам хотелось бы или вообще не складывалось. «Этот год мой!» – Сказал я и опрокинул бокал шампанского. С улицы доносились хлопки салюта, город салютовал, встречая новый год, все радовались, девятнадцатый год был для страны трудным, и все надеялись на двадцатый. Мы надели куртки всякие, как попало, и высыпали за ворота, соседи взрывали фейерверки и пили, мы присоединились к ним. Нет, фейерверков у нас не было, мы присоединились к пьянке, мимо проезжали машины и сигналили нам, приветствуя нас и новый год. Какие-то прохожие влились в нашу компанию, им налили, потом ещё и ещё, остановилась машина и тоже к нам, пить. Мы заполонили всю улицу, это была уже страшная попойка, пили всё подряд, водку, вино, шампанское, пиво. Люблю Киргизию за панибратство, здесь все как родные, вместе радуются, вместе переживают, вместе свергают президента, вместе пьют, всё вместе. Я напился до беспамятства, зашёл в дом, в комнатку и упал на свой спальный мешок.

Сколько проспал не знаю. Меня разбудил Прохор.

– Дэн, там Тёма приехал, у него трава. Он хочет дунуть, пойдёшь?

– Пойду.

Я встал, шатаясь вышел в кухню, за столом сидели Валера, Витя и ещё какие-то люди, мне налили коньяк, я выпил, вышел в прихожую, там меня встретил Пётр и протянул бутылку пива, я сделал пару больших глотков. Вышел на улицу, и Тёма протянул мне косяк, я затянулся, всё кругом вертелось, плыло, я шатался, трава ударила в голову и по ногам. Витя говорил про Гоголя и мне казалось он сам уже стал похож на него, такая же причёска и усики, только кореец. Я хапнул ещё… Потом мы погрузились в такси… Я вышел из машины и пошёл куда глаза глядели, меня вернул Гоголь… Мы поднялись по ступеням… Я стучал в дверь, её открыл Женя, мы вошли и мне сунули бутылку пива, я высосал её, не снимая пальто и ботинок. Я скинул ботинки, Юля помогла снять пальто. Прошёл в квартиру, там было тихо и горел яркий свет, на круглом столе стояла бутылка виски, я поднял её и сделал несколько больших глотков. Женя-девочка протянула мне косяк, я сделал несколько хапок, передал его кому-то, прошёл в комнату, где стояла двуспальная кровать, на полу стояла сексмашина с розовым толстым фалоимитатором, я усмехнулся, перешагнул её и упал на кровать, там кто-то был, этот кто-то крякнул, видимо я упал на него или неё…

Проснулся рано утром. Рядом со мной лежала Юля. Я встал, вышел из комнаты, на полу, на диване, везде спали люди. Я отыскал Прохора. Посмотрел на телефон, он показывал – 8:37; 02 01 2020.

– Прохор, вставай уже второе января. – Я потряс его за плечо, он открыл глаза. – Нам завтра ехать в Ташкент.

– Как второе? – Прохор соскочил, достал телефон из кармана. – Блин, мама звонила.

– С новым годом. – Я взял со стола бутылку виски и сделал несколько больших глотков. – Надо собираться.

Потом я отыскал в пепельнице недокуренный косяк, прикурил его и глубоко затянулся. Отпустило. Так наступил двадцатый год. Дал затянуться Прохору и пошёл поднимать Юлю.

– Юля, вставай. – Я поцеловал её в щёчку. – Нам завтра ехать в Ташкент.

– У нас третьего автобус.

– Сегодня уже второе.