Деструктология. Как быстро и надежно лишиться денег и здоровья. 10 шагов к успеху

В первой половине XX века религия в фантастике была не слишком популярна – научно-технический прогресс вдохновлял писателей больше, чем духовные искания. Один из признанных классиков жанра Айзек Азимов как-то отметил в интервью, что фантастику пишут преимущественно атеисты, и некоторое время это действительно было так. Ситуация стала меняться с середины 1950-х годов, когда Джон Рональд Руэл Толкин своей трилогией «Властелин колец» оформил классический канон нового направления фантастики, получивший название фэнтези (от англ. fantasy – фантазия). Литературоведы и исследователи фантастики отмечают признаки жанра и в более ранних произведениях, например у Лорда Дансени или Роберта Говарда, но Толкин оказал неоценимое влияние на популяризацию и массовое признание фэнтези, за что и получил у поклонников уважительное именование Профессор.

Триумфу «Властелина колец» сопутствовал триумф цикла британского писателя Клайва Стейплза Льюиса «Хроники Нарнии», признанного образцовой христианской сказкой для детей. В научной фантастике прорыв совершил американец Клиффорд Саймак, автор «Заповедника гоблинов» и «Города», книгам которого в СССР даже меняли названия из-за явных отсылок к Библии. Например, роман «Вся плоть – трава» публиковался как «Все живое». К жанру фантастики обращался и Гилберт Честертон, написавший роман «Шар и крест». Именно благодаря этим писателям религия стала возвращаться на страницы фантастических романов, и религия не только христианская.

В Союзе заметным явлением стал сборник переводной фантастики «Другое небо» под редакцией Вл. Гакова, когда советский читатель увидел, что фантасты на Западе много размышляют о вере, атеизме и противостоянии материального и духовного. Религия окончательно вернулась в фантастику в 1990-х годах, и оказалось, что даже в далеком технократическом будущем есть место для религий и сект. Даже в произведениях российских авторов: самые популярные из них не просто вводили религию в свои произведения, но и занимались богословским моделированием. Сергей Лукьяненко размышлял о пришествии нового Мессии в дилогии «Искатели неба», Вадим Панов придумал оригинальные религии в циклах «Тайный город» и «Герметикон», очень интересные богословские вопросы поставил в сериях про Таню Гроттер, Мефодия Буслаева и Школу ныряльщиков детский писатель Дмитрий Емец. А писатель-сатирик Леонид Каганов обогатил литературу яркими образами роботов-водопийц и атеистовшимпанзистов.

Параллельно с религией в фантастику в полной мере вернулись магия и оккультизм, без которых уже невозможно представить жанры мистики и хоррора («ужасов»). Все эти процессы оказали немалое влияние на религиозное разнообразие реального мира, в который начали прорываться заведомо вымышленные сущности.

Данный процесс, впрочем, начался не вчера. Еще в XVIIXIX веках российские литературоведы и этнографы придумали целый ряд славянских богов типа Услада (Ослада), Ярилы, Даждьбога, Рода, Лады, Леля и Полеля. Иоанн Креститель и святой Власий стали богами Купалой и Велесом. Кто-то сделал это из хулиганских соображений, кто-то по ошибке, после неправильного перевода, а кто-то – из желания сблизить древнеславянский пантеон с греческим: мол, раз есть там Афродита с Эротом-Эросом, то и у наших предков что-то подобное должно быть. До появления неоязычества данное творчество интересовало только узких специалистов, зато потом придуманные боги зажили собственной жизнью, обзавелись биографиями и особыми навыками. Задним числом их попытались легитимизировать в литературных фальсификациях, вроде печально известной «Велесовой книги».

В той или иной степени многие создатели сект различного толка нередко поддерживали свое детище сочинением фантастических произведений, которые потом объявлялись пророческими. Например, хорошо известная причудливой доктриной секта мормонов основана американцем Джозефом Смитом. Будущий президент «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней» отыскал тайные писания древних евреев, которые, как известно, первыми открыли Америку еще в доколумбовы времена.

С его слов, некий Морония, покойный пророк, а ныне – простой ангел, открыл местонахождение священной книги, названной в честь отца Моронии, великого еврейского полководца Мормона. Книга состояла из скрепленных проволокой золотых листов, написанных почему-то «измененными египетскими знаками». С помощью спецочков со встроенной функцией переводчика Смит легко (на зависть Google Glass) перевел книгу на английский, после чего отнес ее назад. Перед этим он на всякий случай взял расписку с ближайших сподвижников, что какие-то листы они видели.