Детдом

– Понимаешь, Кай, они, конечно, хотят миллион долларов и вертолет, чтобы вместе с заложниками лететь в Грузию. Ты только меня не спрашивай, почему туда – я не знаю. Может быть, как раз потому, что один из них по национальности грузин. Там, говорят, заложников отпустят. Насчет миллиона долларов я тебе ничего не скажу, а вот такого вертолета, чтобы отсюда до Грузии без посадки долететь, у нас в ближайших краях точно нету. Уже предлагали им автобус, чтобы, мол, до аэродрома доехать и там на самолет сесть. Но они, как ты понимаешь, слушать про это не хотят, потому что не окончательно же дураки и знают: ни до какого аэродрома они живыми не доедут.

– Миша сказал: они знают про меня. Что?

– Они отрубили телефон, который на колонке был, отобрали у всех заложников мобильники и говорят по ним. Включают по мере надобности. У нас в МЧС психолог есть, он с ними больше всех и базарил.

– Откуда же они номер узнали?

– Да он им свой и прочие номера на плакате написал, вон, видишь, там транспарант из фанеры. Они ему и звонили… Так вот он спросил: с кем бы вы хотели поговорить. Они: только с президентом, пусть он, наконец, узнает, что в армии творится. Дураки, молокососы – что с них взять! Добрый царь, а злые бояре его обманывают. Ну, с президентом проблемы, конечно. Тогда психолог и говорит: может, вы кому из публичных питерских людей доверяете: губернатору там, или артисту какому-нибудь… Ну вот, кто-то из них «Детдом» и назвал. Клип они по телику видели, и диск слушали, и еще что-то. А тут Мишка как раз подсуетился: Кай – это же, говорит, считай, что кореш мой! Ну мы посовещались с ребятами и потихоньку от начальства тебя и вызвали. Понимаешь – что получается? Договориться не удается, дорога перекрыта, сверху на начальство давят, спецназовцы того и гляди на штурм пойдут, они разговаривать не приучены – только мочить в сортире, а тем терять нечего, швырнет он свой факел, и тут уж вообще никого не останется, только пожарникам работа. А нам детей жалко… мы же спасатели, как-никак.

– Начальство – против? – усмехнулся Кай.

– Ага, – кивнул Мишка. – Ты же знаешь. Артистов и американских поп-звезд, говорит, нам тут только и не хватало!… Ну так мы сейчас им позвоним, значит, скажем, что вот, Маугли из «Детдома» по вашему желанию доставили, а ты попробуй их на что-нибудь уговорить… чтоб хоть детей отпустили, что ли… Если сразу не поверят, покажешься им издалека, вон хоть с того БМП, что ли, или подпрыгнешь, как ты умеешь, чтобы признали, у них вроде там бинокль есть…

– Не надо звонить, – сказал Кай и несколько раз растопырил и снова сжал пальцы. – Я пойду туда. Что я могу им обещать?

– Погоди, братан, погоди! – растерялся эмчеэсовец-рассказчик. – Куда ты пойдешь? Кто тебя пустит? Там же в любой момент все рвануть может…

– Меня не надо пускать. Я пройду сам. Скажи только: что я могу обещать, когда стану говорить с ними? Я не хочу убивать. Я буду пытаться сказать, хотя я это плохо могу.

Мишка посмотрел на Кая, который уже медленно перетекал в направлении к дороге, и вдруг понял, что тот действительно может просто пойти на бензоколонку и убить всех троих солдат-дезертиров, но не хочет этого делать.

– Это вообще-то главное начальство решает, но у него сейчас, в сложившихся обстоятельствах не спросишь, так ты обещай что хочешь, главное, чтобы они заложников отпустили… – нерешительно предложил рассказчик, который тоже что-то такое про Кая понял и даже отошел на шаг в сторону.

– Хорошо. Я буду делать попытку, – сказал Кай. – Предупредите своих, чтобы не удивляться очень. И не мешать… До свидания, я пошел…

Кай отошел в сторону кустов малины и вдруг исчез в лесу, вообще-то довольно негустом и даже местами прозрачном.

Эмчеэсовцы переглянулись.

– Вот человека-то подставили… – сказал один из них.

– Да и нам мало не покажется, если что, – добавил второй.

– Сдается мне, что мы все сделали правильно, – увесисто вымолвил Мишка. – Пошли ребят предупредим, что к террористам артист пошел…

– Где он пошел-то? – поинтересовался рассказчик. – Он же вообще в другую сторону…

– Поживем-увидим, – пожал плечами Мишка. – Теперь наше с вами дело – ждать и без толку не рыпаться. И других от того же удержать.

* * *

Кай появился на пороге магазинчика при бензоколонке, ослепительно, по-американски улыбаясь и подняв вверх обе руки, развернутые ладонями с растопыренными пальцами к зрителям. Он выглядел довольно эффектно и совершенно не агрессивно. В светлых волосах застряло несколько листочков. Одна из штанин была разорвана на колене, и в прорехе виднелась белая кожа. На ногах не было обуви. Из кармана джинсовой рубашки торчал оранжевый цветок маргаритки, сорванный в вазоне перед въездом на бензоколонку. Зрители – их было тринадцать человек – замерли с открытыми ртами.

– Я – Кай, – сообщил он присутствующим. – Член музыкальной группы «Детдом». Я хорошо танцую, но плохо умею говорить, и поэтому вы должны извинить меня за это. Если бы здесь был Владимир из нашей группы, он мог бы сказать лучше. Но его здесь нет, а есть я.