Детектив и политика. 1990. Выпуск 5

Исправилку в Е. ликвидировали, а жаль, там было прилично. Меня перевели в Т. Хуже места не придумаешь. Вот где был сущий ад. Перво-наперво меня избили. Потом отправили в горячий цех, часто посылали на дежурство. Здесь я узнал, что такое инструкция, пересыльная камера, стоять навытяжку. Уши пухли от мата. Воспитатели изгалялись, кто во что горазд. Например, на уроке спрашивают: "Какого цвета доска?" "Черная", — отвечал воспитанник, не чуя подвоха, и получал по морде, а воспитатель приказывал говорить, что зеленая. Воспитанник говорил: "Зеленая". По морде. "Ты что меня обманываешь? Доска ведь черная!" Воспитатель говорил: "Марш в клозет и без доклада!" Воспитанник бежал и снова получал по носу. "Почему без доклада?" Воспитанник докладывал и… по морде. "Я же приказывал тебе без доклада!" Или: "Бегом на кухню и принеси мне то-то и то-то!" Воспитанник бежал и приносил. По морде! "Ты что принес? Разве я это просил?" Вот такие люди там работали. Больше всех зверствовал воспитатель Ш. Он наводил на всех смертельный ужас. В нем было килограммов сто. Привязывал воспитанника на цепь и приказывал лаять и кусать всех за ноги. Или давал повязку дружинника и велел представляться: 'Сержант добровольной дружины Кровавая Шея". Вся исправилка плясала от счастья, когда он помер от рака. Правда, наша жизнь мало в чем изменилась, к нам по-прежнему относились как к подонкам. Единственным выходом оставался бунт. План был простой: оглушить воспитателя, взять ключи, открыть все камеры и через главный вход дать деру. Каждый должен был что-нибудь стащить, чтобы уже сюда больше не возвращаться. Лучше даже попасть в тюрьму. Бунт провалился. Застукали нас. Кто-то заложил.

Из докладной: "В ходе следствия выяснилось, что организаторами запланированного на 16 марта коллективного выступления воспитанников, в первую очередь блатных, являются воспитанники группы 4 М., Г. и Ш. Цель бунта — захват колонии, нанесение телесных повреждений сотрудникам, обезоруживание часового, захват транспортных средств и попытка массового побега в г. Познань, откуда следовало разъехаться по стране. План был задуман М., который распределил обязанности между воспитанниками, призывал к бунту на словах и письменно.

Ш. был зачинщиком, призывал к бунту, обещая добиться свободных порядков, которые существовали в предыдущем месте его пребывания. Открыто и втихую критиковал режим нашей колонии, угрожал сотрудникам во время собрания клики гитов, совместно с М. разрабатывал план захвата колонии путем коллективного выступления.

Г- активист теневой жизни, член клана блатных, имел целью расправиться с воспитателями, призывал к бунту и побегу. Воспитанники полностью признали свою вину".

Всех накрыли. Я так боялся наказухи, что в нервотрепке вскрыл себе вены. Лучше уж сдохнуть, чем переносить издевательства, изолятор, избиение, допросы. Помереть мне не дали. Появилась сестра, остановила кровь и перевязала. Потом начались нечеловеческие пытки. Чтобы развязать нам язык, они приказывали солдатиком прыгать с нар, били по пяткам, чтобы следов не было. Мало кто мог это выдержать. Я снова решил покончить с собой, лишь бы не попасть на допросы. Разорвал на куски пижаму и повесился на решетке. Меня сняли и ремнями привязали к нарам. Я как-то освободился от ремней и двинул наступающего на меня охранника по голове крышкой от параши. Сразу набежали клавиши, начали материть меня, бить, пока я весь не опух. Потом они вставили мне между пальцами ног куски газеты и подожгли.

В Т. приехала моя мать. Поговорить наедине нам не дали. Поставили клавиша, чтобы подслушивал. Тогда я и Показал матери обожженные ноги. И в ее глазах я увидел жалость и боль.

— Что они с тобой сделали, что они с тобой сделали? — плакала она.

Она вся кипела от негодования. Клавиш подошел к нам и заявил, что это я сам себе сделал. Мать не выдержала и взорвалась: "А что вы тут сидите? Что вы нас подслушиваете? Мой сын что, уголовник, что ли? Убил кого-нибудь или изнасиловал?"

— А вы потише, а то прекращу свидание, — буркнул клавиш и схватил меня за шиворот.

— Я и так уже все поняла, — кричала мать. — Я этого так не оставлю!

На этом свидание закончилось. Мать долго добивалась моего освобождения, но в колонии и слышать об этом не хотели. Она пошла к адвокату, подала в суд, обвинила колонию в издевательствах. В конце концов ей удалось вытащить меня из этого ада.