Детектив и политика. 1990. Выпуск 5

Суд по делам несовершеннолетних вынес решение, что ввиду моего прогрессирующего падения единственным выходом является изоляция в исправительном учреждении. Меня отправили в Е. Это было недалеко от дома. Кроме того, там я встретил старых дружков. Я был не один, и мне стало легче. Быстренько набрал положительные очки у воспитателя, получил увольнительную и поехал домой. Я был просто счастлив. По случаю сей великой радости затащил дружка перед поездом выпить. Распили мы бутылку в парке на скамейке. Мне захотелось отлить, и я зашел в арку соседнего дома. На меня сразу налетел какой-то тип с молотком в руках и начал задираться. Ну, я его попугал легонько, ну, так, на словах, чтоб он отцепился и не лез, мол, к мирным людям. На том бы все и кончилось, не появись в этот момент милицейская машина. Я бросился бежать, но менты догнали меня. Я попал в отделение. Они и слышать ни о чем не хотели, не верили, что я в увольнилке, и снова отправили меня в Е.

В Е. было неплохо, грех жаловаться. Там по-настоящему было свободно и обхождение человеческое. Я абсолютно легально ходил на прогулки и купался в заливе. Просто мне верили, что я не дам деру. Считали, что капелька свободы полагается и мне. А без нее жить трудно. Я был благодарен за это и старался вести себя хорошо. Но в конце концов я все-таки влип, причем по глупости. Мне не хотелось ехать в поле на горох, то ли я плохо себя чувствовал, то ли еще там чего. Это поняли как попытку отлынивать от работы, меня заставили поехать. Я назло всем филонил. Возвратившись, воспитатель донес директору. Тунеядство в исправипке считается нарушением режима, и меня наказали. Забрали на время пропуск, и я не мог теперь выходить в город. Это меня страшно бесило. Но вот наконец наступил тот счастливый день, когда я вместе с кентами пошел в город. Мы надумали купить одеколон, принесли его в исправилку и ночью загудели на полную катушку. Я вдруг впал в дикий транс, почувствовал себя страшно одиноким, никому не нужным. Сам себе казался подонком. И я здорово нарезался. На следующий день мне грозил изолятор.

Я страшно боялся изолятора. Каждый раз, когда я попадал туда, думал, что или умом двинусь, или что-нибудь над собой сделаю. Я сказал, что не пойду. Директор здорово врезал мне за строптивость. Пытался запихнуть меня туда силой. Мне удалось его оттолкнуть и выскочить на площадку. Я здорово боялся, что изобьют, и решил защищаться. Взял камень и стал ждать. Они, наверное, тоже испугались, потому что изменили тактику. Один воспитатель пообещал, что, если я успокоюсь и сдамся, в изолятор меня не посадят. Я поверил и бросил камень. Они сразу навалились на меня и затащили в изолятор. Я сидел там два дня и был готов к самому худшему, был почти уверен, что они отправят меня куда-нибудь еще, и не ошибся.

Я попал в М. Это мрачная колония строгого режима. Первые впечатления были не шибко веселые, но потом оказалось, что жить можно. Времени скучать не было, работа была разнообразная, и организовано все как надо. Месяц в кузнице, полтора в слесарке. Я учился на токаря и научился делать все: паял, красил, вытачивал. Ребята в колонии были умелые, вручную делали отличные люстры, подсвечники, вырезали из дерева мундштуки, портсигары, пепельницы, шкатулки, многие классно рисовали, играли на гитаре, а были и такие, что писали стихи. Был даже один философ, страшно умный парень. Нам разрешали свободно передвигаться по зоне. Преобладали блатные, и это меня радовало, потому что теневая жизнь шла по нашим законам.

Воспитанники делились на блатных, фраеров и цвелей. Есть еще и фесты, панки и прочие. Блатные держат фестов за тех же фраеров. Фесты же причисляют себя к блатным. Их, насколько я знаю, подсылает начальство для противовеса нам, блатарям. Потому что фесты не возникают против паскудных законов жизни в исправилке, за что их ставят в пример и отмечают как достижение в перевоспитании. Им дают увольнительные, отпуска и делают всякие поблажки. Во время каникул они шляются по сейшенам. Мы, блатные, били фестов за такие дела. А они говорили, что все это — только маскарад, трезво продуманная игра, чтобы пустить пыль в глаза начальству и поиметь выгоду. Потому что исправилка — это не детский сад, это — джунгли. В систему врубается самый ушлый. И начальству удобно, потому что может похвалиться успехами перед своим начальством. Фесты друг за друга горой, они — одна команда, и с ними поэтому считаются точно так же, как с блатными. Блатные и фесты ботают по разной фене. Гит-люди считают, что фесты — это ублюдки, цвели, и называют их хреновыми ребятами.