Детектив и политика 1991 №1(11)

С Ларисой мы проговорили около двух часов, потом спустились в ресторан, поужинали. Около полуночи я проводил ее на такси в общежитие Московского университета. Мы встретились на другой день, потом еще раз. Лариса сделала мне подарок — маленькую игрушечную собаку, которая начинала лаять, если нажать ей на брюхо. Официальное знакомство по инициативе КГБ быстро переросло в глубокие личные отношения. Я чувствовал, что должен быть откровенен с нею, и через несколько дней рассказал ей о себе, о том, что Блейк живет в Москве, а Слава и Стэн — офицеры КГБ. Постепенно всем стало ясно, что я рассказал ей правду, и игра в секретность кончилась. Создавалось впечатление, что Стэна и Славу это особенно не волновало. Они просто попросили ее не обсуждать эти вопросы со своими друзьями по университету.

К середине января я все еще не переехал на новую квартиру, и Лариса, у которой начались каникулы, предложила поехать вместе в студенческий дом отдыха, где можно покататься на лыжах. Стэн эти планы одобрил. Дом отдыха находился под Можайском, недалеко от деревни Красновидово. Мое появление там вызвало небольшой переполох, но Лариса объяснила всем, что я — английский журналист, который изучает русский язык.

Мы пробыли в Красновидове две недели. После возвращения в Москву Лариса поехала на Урал навестить своих родителей, а я продолжал жить в "Варшаве". Без нее жизнь потускнела. Почти все время я проводил в ресторане, выпивая и закусывая. Однажды вечером, выпив бутылку коньяка и три бутылки вина, я, пошатываясь, брел в свой номер. Было около десяти часов вечера. И тут мне пришло в голову позвонить моему брату Кевину в Шотландию. Я поднял телефонную трубку, назвал оператору телефонной станции номер своего телефона, город в Шотландии, где жил Кевин, и номер его телефона. Он сказал, что разговор будет предоставлен через час.

Я, конечно, не ожидал, что эта моя выходка пройдет без последствий. Можно было ожидать, что через полчаса раздастся стук в дверь и сотрудник КГБ грозно спросит, что это я такое задумал. Но в подпитии мне море было по колено.

Приблизительно через час телефон зазвонил, и меня соединили с Шотландией.

— Это ты, Кевин?

— Да, это я.

— Это я, Шон, звоню из Москвы. Скажи ради бога, как вы все там?

— У нас все в порядке. Я безмерно рад услышать твой голос! Мы боялись, что не увидим тебя больше никогда. Говоря попросту, мы думали, что тебя ликвидировали.

— С чего вы это взяли?

— Газеты сообщили, как ты ходил в английское посольство. Тут распустили слух, что тебя за это расстреляли. Ко мне несколько раз приходил инспектор из Специального отдела. Он сказал мне, что им точно известно о твоем заключении в тюрьму на Лубянке после посещения посольства.

— Все это выдумки, Кевин. Совсем напротив, после этого случая мне предоставили возможность попутешествовать по Советскому Союзу. С материальной точки зрения я живу здесь вполне обеспеченно: не работаю, получаю 30 фунтов в неделю.

— И, тем не менее, ты хочешь вернуться?

— Да, это уже решено.

— Ты помог бежать шпиону, и тебя будут судить на основании закона о государственных секретах.

— Все же я готов пойти на риск.

— Дело твое, Шон. Просто хотел тебя предостеречь.

— Спасибо. Слушай, есть ряд вопросов, которые я хотел бы решить до своего возвращения. Не сможешь ли ты летом приехать ко мне в Москву?

— Мне бы очень хотелось. Я сам хотел это предложить.

— Отлично! Мы обсудим сроки и маршруты позже. Я тебе напишу. До встречи!

В этот вечер я напрасно ждал стука в дверь. Ничего не случилось и в следующие два дня. Тогда я решил сам позвонить на Лубянку.

— Привет, Стэн. Слушай, у меня для тебя есть новости. Тебя, наверное, удивит, что в субботу вечером я говорил с моим братом Кевином, который живет в Шотландии?

Почти минутная пауза.

— Да, Шон, ты меня удивил и расстроил.

— Понятно. Я сделал для тебя подробную запись разговора.

— Через час я буду у тебя в гостинице.

Стэн приехал через полчаса. Не было никаких вступлений. Как только он переступил порог моего номера, стало ясно, что он взбешен.

— Ну что, еще одна твоя проделка?

— Зачем ты так говоришь, Стэн?

— В течение многих месяцев мы пытались убедить англичан, что ты уехал из СССР, отправляли для этого твои письма из Вены. Теперь вновь стало известно, что ты находишься здесь.

Видно было, что Стэн искренне озабочен, и я ему сочувствовал. Я знал, что он лично отвечал за все мои действия.

— В принципе, — сказал я, — нет оснований для особого беспокойства. Я ведь заверил Кевина, что в СССР ко мне относятся хорошо, уважают.

Стэн посмотрел на меня с нескрываемым сомнением.

Через три дня за мной заехал Слава, и мы перевезли мои вещи в новую трехкомнатную квартиру. Практически все время я работал над своей книгой, а вечера, субботу и воскресенье проводил с Ларисой. Я не стал уведомлять КГБ, что пишу книгу о побеге. Когда приходили Стэн или Слава, я прятал рукопись в чемодан. Я написал о том, как Блейк стал вести себя в Москве, о тех разговорах, которые я подслушал. Ясно, что это едва ли встретило бы одобрение КГБ. Поэтому я намеревался тайно переправить рукопись на Запад.