Детектив и политика 1991 №1(11)

— Сеньор Карпинтеро, никому нет дела до того, что происходит в семье. Моя сестра Адела… имеет свои странности…

— Ваша сестра Адела, сеньора, — прервал ее Дельбо, — позвонила мне сегодня утром, прежде чем вы, сеньора, изволили встать, и попросила меня, Дельбо, помочь ей в одном деликатном деле, связанном с уборкой квартиры. — Он было рассмеялся, но тут же оборвал смех. — …У нее возникла небольшая проблема, которая уже улажена. Двое наших людей все убрали… Мы годимся только на то, чтобы убирать… убирать за вами дерьмо… А вы платите мне за это таким образом. — Он поднял на меня глаза. — Его убила она, Карпинтеро. Это сделала она. Она убийца. Надела перчатку и убила.

Он открыл рот, как бы собираясь рассмеяться, и тут же закрыл его. Потом с вызовом посмотрел на женщину.

Ортенсия скрестила руки на груди. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, пока она говорила с Дельбо. Глуховатый голос был ровным, без модуляций.

— Ничтожества… вы ничего не способны понять, — изрекла она. — Низшая раса, крысы. — На лице у нее появилась гримаса отвращения. — Ты мало чем отличаешься от того, кто в недобрый час стал моим зятем… Сначала я верила, что он может измениться, стать человеком высшей расы. Но нет. Это невозможно, такого не бывает… Кто родился мразью, всю жизнь проживет пресмыкаясь, купаясь в помоях… Да, я его убила. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Убила, как убивают крыс, давят тараканов. Вы что-то хотели сказать, сеньор Карпинтеро?

— Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.

— Я буду предельно краткой… Если вам взбредет в голову шантажировать нас этими фотографиями моей сестры Аделы, которыми, по вашим словам, вы располагаете, я вас раздавлю, сеньор Карпинтеро. Можете не сомневаться. Вам прямой смысл договориться со мной. Даю два миллиона песет за негативы. Это мое последнее слово.

Дельбо все еще смотрел в никуда.

— Карпинтеро, вы слышите? Вас устраивают два миллиона? Думаю, мне не следует объяснять, что, подав на меня в суд, вы поставите себя в исключительно смешное положение. Луис покончил с собой. Ясно?

— Да, он покончил с собой, женившись на вашей дочери, сеньора. Согласившись войти в эту семью, закрыв глаза на многие вещи.

— Я не могу тратить на вас все утро. У меня дела.

Я разорвал на две части фотографию и положил на стол.

— Что вы делаете, Карпинтеро?! — Дельбо в ужасе заломил руки. — Не будьте идиотом, вы можете получить больше! У нее куча денег, куча! Просите десять, двадцать миллионов! Послушайте моего совета!

— Десять миллионов и партию консервов компании Фуэнтес, подарок фирмы, не правда ли? Нет, большое спасибо…

— Что же вы хотите? — спросила она.

— Что я хочу? Чтобы вы убрали рекламу своих консервов на площади Пуэрта-дель-Соль. Она мне мешает спать.

Я открыл дверь и вышел в холл, ощущая себя очень старым и усталым. Из гостиной доносился голос Дельбо, молившего Ортенсию о прощении. Она громко смеялась. В холле никого не было, даже мажордома, который бы раскланялся со мной и проводил до выхода.

В саду ничего не изменилось, только птички уже не щебетали…

37

Через несколько дней зеленые блики исчезли. Я вышел на балкон. Реклама мясных консервов погасла. Неделю спустя ее заменили на другую, расхваливавшую коньяк "Ветеран". Новая реклама не мерцала и не отблескивала, она не действовала на нервы, и, если мне не хотелось видеть ее, достаточно было не смотреть в ту сторону.

Пару дней я был очень занят, менял обивку на софе и на кресле и вешал оранжевые шторы на балконные двери. Драпер заплатил за дело Нельсона, испытывая при этом смешанное чувство: нечто среднее между презрением ко всей истории и радостью по поводу ее счастливого завершения, которую он не мог скрыть.

Донья Адела Крусес оказалась совладелицей АПЕСА, в силу чего была признана в высшей степени кредитоспособной. Она сразу же начала переговоры с Драпером об уплате долгов.

Драпер пришел к выводу, что она "в сущности, настоящая сеньора. И очень красивая". Он сообщил мне это конфиденциально.

Однажды вечером я проходил мимо клуба "Нью-Рапсодия" и не увидел на афише имени Лолы. Вместо нее выступал дуэт крашеных блондинок, которые афишировали себя весьма экстравагантным образом: "Сестры Паласиос. Смех, секс и испанские песни".

Шанхайский горбун по-прежнему сидел у входа в клуб. Мы помирились, пожав друг другу руки. Он подарил мне две сигары "фариас" — я их курю, когда не могу позволить себе "монтекристо", — и кое-что рассказал.

— Они мне угрожали, сеньор Тони. Сказали, что "возьмут на перо", у меня не было выхода, я был вынужден сказать, где живет Пардалес… этот ваш приятель Паулино Пардалес… У меня не было выхода.

Я ему не поверил. Не исключено, что Шанхай сам пошел к Дельбо. Вероятнее всего, Дельбо или Сорли пустили слух о хорошем вознаграждении за адрес Паулино.

— Кто прошлое помянет… — сказал я.

— Конечно, сеньор Тони, сейчас я уже не боюсь этого Дельбо. Слыхали, полиция объявила его в розыск.

— Нет, не слыхал.