Детектив и политика 1991 №2

Том Берри снова улыбнулся и прикоснулся к тяжелой кобуре, которая лежала у него прямо на голом теле под левой рукой. Поезд остановился, и он слегка приоткрыл глаза, чтобы узнать, что это за станция. "28-я". Еще три остановки, потом несколько кварталов пешком, пять продуваемых сквозняками лестничных пролетов… Может быть, в их отношениях его привлекала именно их противоестественность? Он покачал головой. Нет. Он действительно сгорал от желания видеть ее, прикоснуться к ней, даже еще раз испытать на себе ее гнев. И он опять улыбнулся своим воспоминаниям, когда двери поезда распахнулись.

Райдер

В ожидании прибытия 123-го Райдер рассматривал пассажиров, собравшихся в начале платформы. Их было четверо. Молодой негр с замысловатой прической и убийственно гордым взглядом. Пуэрториканец — хилый недокормыш в зеленой штормовке. Еще этот адвокат (по крайней мере, он выглядел как адвокат со своим черным портфельчиком, хитрыми глазками и физиономией прирожденного интригана), потом мальчишка лет семнадцати с учебниками под мышкой и лицом, испещренным угрями. Четверо. Это не четверо людей, подумал Райдер, а четыре человеко-единицы. Кто знает, может быть, то, что вскоре произойдет, навсегда отобьет у них охоту ездить в головных вагонах.

"Пелхэм, 123" появился из туннеля, мерцая своими желто-белыми глазищами. Он влетел на станцию с такой скоростью, что показалось невероятным, что он сумеет вовремя остановиться. Поезд, однако, четко встал там, где ему и положено было встать. Райдер проследил, как все четверо вошли в вагон, причем негр расположился в его передней части, а остальные в конце. Затем он подхватил свой багаж левой рукой и, согнувшись под его тяжестью, без спешки направился к поезду, сжимая правой рукой в кармане плаща рукоятку пистолета.

Машинист далеко высунулся из окна, наблюдая, как пассажиры занимают места в вагонах. Это был немолодой краснолицый мужчина с седеющими волосами. Райдер прислонился одним плечом к вагону, и в тот момент, когда машинист осознал, что нечто заслонило ему обзор, приставил к его голове ствол пистолета. Испугавшись при виде оружия, машинист резко дернулся назад и сильно ударился головой о раму окна. Райдер тут же просунул руку в кабину и на этот раз приставил пистолет прямо к лицу машиниста так, что дуло уперлось ему под правый глаз.

— Открой дверь своей кабины, — сказал Райдер ровным и твердым голосом. На маленькие голубые глазки машиниста навернулись слезы. Казалось, его разбил паралич. Райдер надавил на пистолет, почувствовав, как кожа поддалась под нажимом. — Слушай меня внимательно. Сейчас же открой дверь кабины или я продырявлю тебе башку.

Машинист кивнул, но все еще не двигался. Его физиономия заметно посерела.

Райдер еще медленнее повторил:

— Я объясню тебе все это еще раз, а потом вышибу твои куриные мозги. Открой дверь кабины. Больше ничего не делай. Ни звука. Просто отопри дверь кабины, и сейчас же. Ну!

Левая рука машиниста начала двигаться, вслепую нащупывая замок стальной двери. Пальцы дрожали, но он сумел отодвинуть щеколду. Райдер услышал, как она щелкнула. Дверь открылась, и Лонгмэн, который ждал этого момента внутри вагона, влез в кабину и втащил за собой свой багаж. Райдер убрал пистолет в карман плаща и вошел со своей ношей в вагон. Как только он ступил внутрь, двери захлопнулись, скользнув по его спине.

Бад Кармоди

Он услышал голос:

— Повернись, я тебе кое-что покажу.

Двери поезда были открыты, и Бад Кармоди свисал из окна, наблюдая за станционной платформой. Голос прозвучал прямо из-за спины. Мгновение спустя что-то твердое уперлось ему в позвоночник.

Голос сказал:

— Это пистолет. Влезь обратно в кабину и медленно повернись.

Бад всунул голову в кабину. Когда он повернулся, пистолет по-прежнему был прижат к его телу, упираясь стволом под ребра. Он оказался лицом к лицу с седовласым крепышом с цветочной коробкой. Коробку тот прихватил с собой в кондукторскую кабину.

Бад пискляво спросил:

— В чем дело?

— Тебе придется делать в точности то, что я тебе скажу, — ответил крепыш. — Если не будешь слушаться, придется сделать тебе бо-бо. Попробуй только выкинуть какую-нибудь шутку.

Он пихнул Бада под ребро стволом пистолета, и Бад с трудом сдержался, чтобы не взвизгнуть от боли.

— Ну что, будешь меня слушаться?

— Буду, — ответил кондуктор. — Но денег у меня нет. Пожалуйста, не бейте меня.

Бад старался не смотреть на крепыша, но они стояли так близко друг к другу, что этого трудно было избежать. Лицо у того было широкое, смуглое и с густой синеватой щетиной, которую следовало брить по меньшей мере дважды в день. Глаза светло-карие, полуприкрытые толстыми веками. В этих глазах невозможно было ничего прочесть. Такие глаза зеркалом души не назовешь, машинально отметил про себя Бад. Трудно было представить, чтобы какое-то чувство отразилось в них. И уж, конечно, не чувство жалости или любви к ближнему.