Детектив и политика 1991 №4(14)

— Ваш единственный шанс — доказать вину Бертье. — Поколебавшись, он поправился: — Наша задача — доказать вину Бертье. Мы с вами одной веревочкой связаны. Яснее некуда.

Яснее-то действительно некуда, но я хотел бы расставить все точки над "i".

— Сильвия, наверное, объяснила вам, что все улики против меня. (Я с этим так и не смирился.) Скажите же мне, что нужно делать, чтобы раздобыть такие доказательства. Вы, наверное, хорошо понимаете, что я готов на все, лишь бы их заполучить.

— Надо подумать.

И он взял сигарету из моей пачки "Уинстона".

С каждой минутой он мне нравился все меньше и меньше.

Схватив сигареты, я с вызывающим видом засунул их в карман. Патрик с усмешкой глянул на меня и встал.

— Не разыгрывайте идиота, Ноблар. Рискуете убедить в этом публику.

Он вышел, чтобы надеть рубашку и пуловер, потом вернулся в кухню.

— Вы, конечно, помните историю козочки господина Сегена[28]?

Я не ответил.

— Ну вот, разыграем-ка лучше эту историю. Досконально, во всех подробностях. — Патрик небрежно скомкал свой плащ и пошел к двери. — Сильвия, полагаюсь на тебя… Он не должен сегодня выходить на улицу! — И Патрик повернулся ко мне. — Ваш револьвер у нее, и, уж поверьте мне, она умеет им пользоваться.

Все утро Сильвия молчала: она явно не расположена была вступать со мной в беседу. Я заметил, что револьвера при ней не было. Наверное, припрятала его где-нибудь в квартире. В любом случае сейчас он мне не нужен…

К обеду она вошла в гостиную, где я пытался хоть как-то убить время, и села напротив меня. Она подкрасилась и теперь выглядела получше.

Мы съели приготовленный ею салат, потом она принесла кофе.

После еды мы курили, глядя, как голубоватые завитки дыма танцуют в ярких солнечных лучах. Было тепло и приятно. Первая спокойная минута за долгое время.

— Ты совсем разочаровался во мне, да? — спросила Сильвия. — Скажи откровенно, что ты думаешь?

— Не то чтобы разочаровался…

Я даже не знал, что ей ответить. Не знал также, сержусь ли я на нее. Ведь тогда, в начале нашего знакомства, я все не мог понять, с чего вдруг такая девушка, как она, польстилась на типа, вроде меня. И те немногие прекрасные часы, проведенные с ней, я неосознанно воспринял как милость господню, подарок судьбы. Отлично зная, что долго это не продлится. Просто не может продлиться. Мне очень хотелось поверить в обратное. Но я так до конца и не поверил.

Сильвия повторила свой вопрос. Я решил держаться стойко.

— Не расстраивайся, я привык получать оплеухи. То, что было у нас с тобой, — потрясающе, и это самое главное.

Она улыбнулась своей прежней улыбкой — той, от которой я таял, как сахар в чае. Она улыбнулась — и я растаял.

Оставалось выяснить только одно. Последнее.

— Представляю, как тебе было тошно… я имею в виду, ломать комедию… изображать из себя влюбленную… жертву любви с первого взгляда.

— Не делай из меня шлюху, очень тебя прошу! — И Сильвия с озабоченной гримаской принялась объяснять: — Могу тебя успокоить: мне вовсе не обязательно было доводить это дело до конца. Я надеюсь, ты послушался бы меня, даже если бы мы с тобой не переспали, разве нет?

Я кивнул. Она закурила и выдохнула пышную струю дыма.

— Просто мне самой захотелось заняться с тобой любовью. И вовсе это не было тошно. Вот и все.

— А Патрик?

Я ревновал к нему, это и слепой бы увидал, ну и тем хуже.

— Что Патрик?

— Ну… ты с ним?..

— Ах, ты хочешь знать… Ну да, я с ним!..

Я встал и выглянул в окно моей новой тюрьмы. Пятый этаж. Н-да, не выпрыгнешь. А и прыгнешь — дальше-то куда?

— Если я захочу уйти, ты в меня выстрелишь?

— Да, Люсьен. Я в тебя выстрелю.

И сказала она это довольно убедительно. Настолько, что я тут же поверил.

— Ладно. Подождем нашего "Тарзана"…

Сильвия невольно прыснула. Я остался доволен собой. Весь остаток дня мы играли в "Эрудита".

Она выиграла все партии.

Потом она рассказала мне свою жизнь. Ультралевые убеждения, работа активистки, встреча с Патриком на одном из собраний, потом май 1981 года, надежды, осточертевшее вконец подполье, и вдруг — о чудо! — новость, принесенная взволнованным Патриком: репрессии против них прекращаются, если они согласятся сотрудничать с заново созданной секретной службой, цель которой — борьба с "фашистами", их смертельными врагами, и чистка в полиции.

Сильвия описала мне свои душевные терзания, ощущение того, что она предает свое прошлое, и, наконец, встречу с неким человеком, на вид весьма достойным и очень симпатичным, явно высокопоставленным; он перечислил ей те преимущества, которые она и все ее соратники получат от подобного сотрудничества. В общих интересах. Чтобы уничтожить заразу, разъедающую государственные институты. Очистить общество от фашистской скверны. Смело и безнаказанно.