Детектив и политика 1991 №4(14)

С тех пор у меня были, конечно, и другие женщины. Так, время от времени. Ничего особо серьезного. Подружки друзей — миленькие, ласковые. Не то чтобы шлюшки, нет. Просто девочки на одну ночь.

В настоящее время я был одинок.

Наконец-то я завершил одевание, и тут голос Маршана вывел меня из мечтательного забытья.

— Эй, Ноблар, заснул ты, что ли?

— Оставь меня в покое, сделай одолжение.

Он подошел поближе и вопросительно уставился на меня.

— О-ля-ля! У месье, видно, появились личные проблемы?

— Заткнись, — сказал я. — И катись отсюда, слышишь!

Мой голос прозвучал так злобно, что Маршан поглядел на меня с искренним огорчением.

Потом он отвернулся, а я тем временем стал застегивать молнию своего темно-синего комбинезона. Он уже выходил, и мне захотелось окликнуть его, но я сдержался. Потом поглядим. Я упрекал себя в излишней грубости: все-таки Маршан был парень неплохой. Он потрясающе похож на актера Жерара Жюньо, и со времени выхода последнего фильма с его участием все в комиссариате зовут Маршана по имени киногероя — Пино. Маршан только посмеивается. Впрочем, он вечно посмеивается. Как ни посмотришь, у него рот до ушей. А может, он слегка того, ку-ку?

Я встал, прицепил РП к поясу и вышел на лестницу.

Все уже были готовы. Нас выстроили, и я, очутившись перед Маршаном, попробовал извинительно улыбнуться ему. Но он отвел взгляд.

— В путь! — небрежно бросил Дельма.

На тротуаре останавливались зеваки, чтобы полюбоваться, как мы рассаживаемся по автобусам.

Глава 3

В полицейской префектуре есть служаки, которые не отличаются большим умом. Некоторое время назад по их распоряжению мосты через Сену во время демонстраций перегораживались металлическими щитами с проделанными в них там и сям узенькими бойницами. Зрелище было плачевное. Во-первых, в смысле эстетики: впечатление более чем убогое. Ну а уж психологически это вообще была полная катастрофа. Сразу возникал вопрос, кто от кого защищается — полицейские от демонстрантов или наоборот? Нас и без того давно прозвали "цыплятами", так что уж говорить обо всех "цып-цып-цып", что сыпались на нас градом при виде клеток, в которых мы прятались. А если добавить к этому, что подобное средство защиты в большинстве случаев бывало обратно пропорционально риску, которому мы подвергались, то вы легко поймете бурную реакцию, вызываемую видом этой средневековой стены в и без того разгоряченных умах!

Так случилось и на сей раз. На мосту Александра III — символической оси города, поскольку она ведет прямо к Елисейскому дворцу, — уже выстроились грузовики, готовые возвести свои смехотворные заграждения. В воздухе пахло гражданской войной — такую мы сотни раз видели по телевизору в Ирландии или в Чили. Почти явное подстрекательство к швырянию камней, бутылок и всевозможных болтов. Просто хотя бы с целью испытать крепость металла. Или превратить мирного пешехода в неконтролируемого бунтовщика. А вполне добродушного полицейского — в ослепленного яростью громилу.

К счастью для нас, сегодня, по всей видимости, роль домашнего скота должны были исполнять жандармы. А нас погнали на угол улиц Сен-Доминик и Константин, На защиту министерств[7]. В резерв. Ну, тем и лучше…

Была только половина первого, и, как мы поняли, шествие, отправлявшееся с Монпарнаса, должно было подойти к Дому Инвалидов не раньше четырех часов дня. Так что нам предстояло еще довольно долго потеть на солнышке, которое по-прежнему жарило вовсю. Бертье, стоявший рядом со мной, покуривал сигарету, спрятав ее в кулаке. Он балагурил с другими капралами по поводу своего отпуска, проведенного в Испании. А мы с Бенаром, одним из немногих парней, с которым мне приятно встречаться вне службы, стояли молча, прислонясь к стене. Всякий раз, как мимо проходила хорошенькая девчонка — а их тут бегало немало, — я чувствовал на себе его взгляд, полный надежды на какую-нибудь шуточку с моей стороны. Он, видно, понял, что сегодня я впал в хандру, и это его порядком угнетало.

А я и не старался его разуверить. Маршан, должно быть, сказал ребятам, что я его послал подальше. Они меня знали: в таких случаях лучше всего не приставать ко мне и ждать, пока это пройдет само собой. Поэтому все меня оставили в покое. И я, несмотря ни на что, был им благодарен.

К часу дня фургон с брезентовым верхом подвез нам сандвичи и пиво. Мы заправились, сидя в автобусах.

Грузовики с отрядами республиканской безопасности начали сложный маневр перед Домом Инвалидов, чтобы встать в должном порядке. Ребята взобрались на буферы и начали опускать решетки на окнах. Время от времени по шоссе на полной скорости проносились патрульные машины. Со времени последних беспорядков в высоких сферах было решено, что все задействованные соединения подчиняются единому командованию. Вот почему над нами поставили комиссара полиции, связанного рацией с постом дежурного по управлению.

Медленно текли минуты. Мы обливались потом под плотными комбинезонами. Вот уж где запашок-то! (Черт, опять меня разобрало!)