Детектив и политика 1991 №6(16)

— Да, иприта. Я никогда не делала подобных анализов, и мне пришлось перерыть целую кучу книг по гражданской обороне. В воздухе я ничего не нашла, а вот в воде обнаружила следы иприта.

— Он не рассказывал, где брал эти пробы и для чего?

— Нет.

— А вы не вспомните числа, когда он приходил с этими пробами?

— Надо посмотреть. — Женщина встала и подошла к висевшему на стене красочному календарю. — Последний раз он был перед майскими праздниками, числа двадцать седьмого апреля, а первый раз девятнадцатого-двадцатого февраля. Точно, Николай пришел, а мы еще собирали деньги для подарка нашим мужчинам.

— О чем он еще говорил с вами, спрашивал, рассказывал?

— Он интересовался воздействием хлора и иприта на организм людей, но я не специалист в этой области и ничего толком не могла ему сказать.

— А почему он интересовался ипритом? Ведь это боевое отравляющее вещество.

— Не знаю. Извините, я что-то очень устала. Больше ничего не помню.

— Это вы, Тамара Александровна, меня извините, — Сергей встал и сунул блокнот в карман, — что я имел наглость вторгнуться в жилище больного человека и устроить ему допрос с пристрастием. Большое вам спасибо и выздоравливайте побыстрей. До свидания… Да, чуть не забыл. Вы не помните, Николай пользовался для записи вашего разговора небольшим диктофоном?

— Нет.

Прежде чем отправиться по третьему адресу, Николаев прошелся по центру и сделал несколько снимков. Городок был необычайно красив и ухожен. Обилие зелени, цветов, красочной рекламы, сверкающие чистотой тротуары и пешеходные дорожки — все это вызывало приподнятое чувство, которое было сродни ощущению праздника. Хотелось забыть все дела и окунуться в свободно текущий мимо поток отдыхающих. Посидев немного на скамейке и погревшись на солнышке, Сергей тяжело вздохнул и направился к машине. Предстояло еще два визита.

На улице Комсомольской дверь открыла девочка двенадцати лет.

— Здравствуйте, — поздоровалась она.

— Здравствуй. Здесь живут Борисовы? — спросил журналист.

— Я сейчас позову бабушку.

В прихожей появилась полная женщина с полотенцем через плечо.

— Добрый день, — сказала она. — Вам кого?

— Я хотел бы видеть Борисовых. Я из редакции газеты.

— Проходите. У нас уже были месяц назад из газеты. Молодой человек к Вячеславу Семеновичу приходил, на магнитофон его записывал.

В книжке Ирбе напротив номера телефона стояли две буквы: "В.С.", похоже, что Николаев был на верном пути.

— Да, я тоже к нему.

— Ой, как жалко, — всплеснула руками женщина, — а он только позавчера в море ушел.

— А когда вернется?

— Да уж теперь не раньше, чем месяцев через пять. В Атлантику пошли. Вот какая незадача. Вы, значит, к нему тоже насчет этих бомб.

У Сергея от удивления чуть не вырвался вопрос "Каких бомб?", но он вовремя спохватился и осторожно спросил:

— А может, вы в курсе?

— Да нет, я на кухне была. Так, краем уха слышала. — Женщина протерла полотенцем стул и пододвинула его Николаеву. — Садитесь, в ногах правды нет. Извините, что у нас тут небольшой беспорядок. Мы с внучкой генеральной уборкой решили заняться, пока все на работе.

— А может, вы все же что-нибудь попытаетесь вспомнить? Дело в том, что тот журналист, который приходил к вам и должен был писать статью, разбился на машине, и все материалы, собранные им, пропали.

— Этот молодой человек умер?

— Да, — кивнул головой журналист. — Теперь мне приходится собирать все заново.

— Такой молодой… Даже не веритс'я…

— Мне тоже. Он был моим другом. И поэтому мне особенно важно завершить ту работу, которую он не успел доделать.

— Я вас понимаю, — женщина вытащила из кармана фартука носовой платок и промокнула выступившие сле-зы. — У меня самой сын вашего возраста. Даже не знаю, как бы вам помочь. Мой Вячеслав Семенович — капитан рыболовного траулера. Они в начале прошлого месяца вытащили неводом вместе с рыбой несколько бомб.

— Наверное, не бомб, а плавучих мин, — поправил ее Сергей. — Они такие круглые, с рожками.

— Не разбираюсь я в названиях. Их тут после войны тьма-тьмущая была. Почитай, года не было, чтоб одно-два судна на этих бомбах не взрывались. У моей соседки муж, одногодок Вячеслава Семеновича, через десять лет после войны, в пятьдесят пятом, погиб.

— Ну и что было с теми бомбами, которые вытащили с рыбой?

— Не знаю, наверное, привезли на берег. Потом приходил ваш друг и долго расспрашивал о чем-то Вячеслава Семеновича. Мой ему карты показывал и рисовал что-то, а журналист весь разговор на маленький такой магнитофон записывал. Не прислушивалась я. Если бы знала, что вам так нужно будет…

— А вы не помните случайно, откуда Николай свой диктофон вытащил? Из кармана или из дипломата?

— Этого я не видела. Когда они говорили, магнитофон на столе лежал, а когда ваш друг уходил, я дверь закрывала, он, кажется, у него в руке был. Больше ничего не помню. Уж больше месяца прошло. Да и магнитофон я запомнила только потому, что он мне в диковинку был. Маленький, серебристый.

— Большое спасибо, — встав, поблагодарил хозяйку Николаев, — вы мне очень помогли.