Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

После длительных и мучительных размышлений Дизраели молча согласился с предложением Стэнли. Стэнли назначил заседание триумвирата и послал приглашение двум триумвирам, а также и Дизраели, как будто изложенного выше разговора и не было. Дизраели пришел, сел, принял участие в обсуждении стоявших на повестке дня вопросов и в дальнейшем регулярно участвовал в таких встречах. Так честолюбие подавило в нем гордость. Это было правильное решение, если исходить из стратегических замыслов Дизраели.

Одновременно он принял решение, направленное на снятие еще одного препятствия на пути к официальному лидерству в партии. Он, конечно, знал, что его экстравагантная манера одеваться и произносить речи вызывает раздражение у благонамеренных землевладельцев и крупных буржуа. Он долго умышленно провоцировал это чувство. Но теперь он стал важной политической фигурой и решил, что его поведение, манера говорить и одеваться должны соответствовать его положению. Как замечает X. Пирсон, "пижонство с одеждой было оставлено. Кольца, кружева и разноцветные жилеты исчезли, уступив место обычным торжественно-черным костюмам".

В конце концов в 1849 году Дизраели достиг желаемого — стал лидером консерваторов в палате общин. Как и предсказывал Стэнли, два триумвира, люди заурядные, сами собой отошли в сторону. Положение в партии, да и в стране было крайне сложным, и Стэнли и другие консерваторы скрепя сердце решили использовать способности Дизраели в интересах партии. Как отмечается в "Истории консервативной партии", "лидерство в партии свалилось на Дизраели из-за отсутствия конкуренции… Партия нуждалась в лидере. Ни один другой протекционист не мог превзойти Дизраели по части ловкости и изобретательности в парламентских делах". Этот факт признавал и Стэнли. В конце концов все возражения против Дизраели отступили на задний план перед аргументом, который ультраправый деятель престарелый герцог Ньюкасл сформулировал так: "Нужда заставляет нас избрать самого умного человека, каким мы только располагаем".

Возникает вопрос: почему же так долго правящие круги в партии приходили к этому в общем правильному решению и что мешало его принятию сразу же после поражения Пиля? X. Пирсон так отвечает на этот вопрос: "Это, конечно, было извечное недоверие посредственности к гению". Пирсон имеет в виду черту человеческой натуры, особенно резко проявляющуюся в тех сферах, где деятельность людей имеет интеллектуально-соревновательный характер.

Вторая половина 40-х годов была переломной и в личных делах Дизраели. В апреле 1847 года на 72-м году жизни скончалась его мать. Отец, Исаак Дизраели, прожил 81 год, последние семь лет, по существу, слепым. Но он продолжал заниматься литературными делами, готовил трехтомник своих избранных трудов по истории английской литературы, увидевший свет под названием "Приятность литературы". Готовилась к переизданию его книга "Жизнь и время Карла I". 19 января 1848 года отец скончался.

Больше всего Исаак Дизраели дорожил своей библиотекой, насчитывавшей 25 тысяч томов. Бенджамин учился по этим книгам и говорил, что после смерти отца сохранит их все. Но произошло так, как почти всегда бывает после смерти владельца: самые дорогие для него вещи не представляются таковыми его наследникам и как-то незаметно куда-то исчезают. Бенджамин перевез в новый дом лишь те книги отца, которые он считал самыми лучшими, остальное было продано. Так исчезла и книга, которой особенно дорожил отец. Это было первое издание его первой книги "Курьезы", подаренное им Байрону, с надписью последнего. Оставленное отцом наследство было невелико, оно оценивалось в 10 803 фунта стерлингов и было завещано детям в разных долях.

Бенджамин еще при жизни отца начал дело по приобретению довольно престижного загородного дома и прилегающей к нему земли. Нужно было наконец выйти из "безземельных". Соображения политической карьеры настоятельно требовали этого. Но сделать это в положении Дизраели было ох как нелегко.

Присмотренные дом и земля — Хьюгендин Мэнор — имели продажную цену 34 950 фунтов стерлингов. Дизраели, конечно, таких денег не имел. Не могла наскрести эту сумму и его жена. Более того, Дизраели был обременен различными долгами на сумму, превышающую 20 000 фунтов стерлингов. Он скрывал свое истинное положение даже от жены и от своего поверенного Филиппа Роса. Да он и сам не знал точной суммы долга. "Секретность", вероятно, объяснялась тем, что многие суммы были взяты у ростовщиков под огромные проценты. Такие сделки явно вызвали бы резкое неодобрение жены, поверенного и друзей.