Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

Еще до войны Сталин решил собственной рукой навести порядок в столь важном разделе советской истории, как история партии. И создал "Краткий курс". Вначале этот труд появился безымянно, а затем мы потрясенно узнали, кто автор шедевра. Бывало ли такое в мире, чтобы человек писал о самом себе "великий", "мудрый", "гениальный"? Столь "объективного" отношения к собственной личности не знали даже разложившиеся вконец римские цезари. Нерон лишь перед гибелью проговорился "великим" в свой адрес: "Какой великий артист погибает!" Но главное, конечно, не в этом, главное в том, что мы получили историю партии, вывернутую наизнанку. Такую историю партии, какой ей следовало быть с точки зрения товарища Сталина, подлинного ее творца. Серьезно разбирать это творение — зряшное дело. Надо отметить, что Сталин заявил себя в нем не только величайшим историком, но и величайшим философом. Вся страна — от мала до велика, от юного пионера до седовласого академика — уселась за изучение четвертой главы, являющей собой примитивное, дубовое, но из-за плохого языка все равно малопонятное изложение основ диалектического материализма.

Другой пример беспардонной фальсификации: мемуарная трилогия Л. Брежнева, писанная не им самим, а тремя разными авторами. И никого не удивило, что писали одни, а Ленинскую премию получил другой. Но несколько покоробило, что решающим событием Отечественной войны оказался не Сталинград, повернувший войну вспять, а десант на Малую землю, ибо там находился начальник политотдела полковник Брежнев. В народе родилась хмурая шутка: Отечественная война — всего лишь боевой эпизод в великой битве за Малую землю.

С войной разобрались. Четыре звезды Героя Советского Союза украсили широкую грудь, к ним присоединился высший воинский орден — "Победа", которого удостаивались виднейшие наши стратеги за ключевые битвы. А вот генералиссимуса "бровеносец" не дождался, так и ушел маршалом.

Но до того, как он нас осиротил, Леонид Ильич руками известного писателя создал новый шедевр — "Возрождение". Оказывается, послевоенным ренессансом мы обязаны тоже ему.

А из третьего тома все узнали, что и целина подарена стране им же. А мы-то думали, что идея освоения целинных земель принадлежала Хрущеву, а возглавил работу Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана П.К. Пономаренко. Во вторых секретарях ходил при нем малоизвестный Брежнев. Ан ничего подобного: и придумал, и осуществил историческое дело державшийся в тени — из скромности — Брежнев. Последняя часть мемуарной трилогии появилась, когда "трудяга" уж вовсе ничего не делал, только собирал автомобили заграничных марок да изредка косноязычия на торжественных собраниях. И вся эта фантасмагория творилась на глазах 280-миллионного народа с бесстыдством стриптиза.

Десятки, сотни услужливых перьев стали заново переписывать историю Отечественной войны и послевоенное восстановление "под Брежнева". Конечно, не забывали и Сталина (когда творится глобальная ложь, без Сталина не обойтись), но хорош бы тот был, если б Брежнев не решил на Малой земле исхода войны и если б не вырвал страну из послевоенной разрухи.

В антиутопии Оруэлла "1984" изображено учреждение, основная забота которого — изо дня в день пересоздавать недавнее прошлое. Большой штат сотрудников "Министерства правды" просматривает старые газеты, вырезает из них то, что не годится с точки зрения сегодняшнего дня, и заменяет другим — годным. И так без конца в зависимости от того, что сегодня требуется главе страны — Большому брату. Самое печальное, что это не карикатура — так оно и было у нас совсем недавно. И горькой правдой звучали слова Б. Пастернака: в Советском Союзе нет действительности.

Мы коснулись состояния исторической науки (если этот термин вообще применим к волюнтаристским упражнениям на исторические темы) при Сталине и Брежневе, но как-то упустили время хрущевской оттепели. К сожалению, сделав очень много для страны — разоблачив культ личности, ликвидировав лагеря, вернув доброе имя сотням тысяч безвинно осужденных, сделав спокойными наши страшные, исполненные гибельного ожидания ночи, убрав железный занавес, дав груди свежего воздуха, — Н С. Хрущев считал и культуру и гуманитарные науки делом второстепенным, как и охрану природы. Сперва построим коммунизм, а потом будем думать о природе, культуре и прочих интеллигентских штучках. Умный и талантливый самородок, он не любил интеллигенцию, искренне не понимая, кому нужна эта болтливая, утомительная и беспокойная прослойка, — что в конечном счете его и погубило Все скоропалительные, противоречивые, не опирающиеся на знания и анализ решения ничуть не улучшили ни промышленности, ни сельского хозяйства, не подняли жизненного уровня, только испортили характер самого Хрущева. Страна, едва тронувшись с места, снова зашла в тупик. И какое ему было дело до истории, он смотрел не назад, а вперед. Ему очень при коммунизме пожить хотелось, он назначил его практически на тот самый 1984 год, о котором писал Оруэлл. До коммунизма Хрущев не дожил, мы пока — тоже.