Детективная Игра. Сборник детективов

— Воспитай. Не могу же я с бухты барахты заняться у них молитвой и покаянием. Прощением, покаянием и молитвой!.. Еще чего! Ты меня представляешь в такой роли? После расскажешь, действительно он читает все мысли в чужой голове, всё ему открыто.

— Слушаюсь, — не моргнув глазом, произнес подчиненный.

— Мешаться в его дела не надо, мне нужна только информация. Его не трогать.

Он остался один и долго сидел за столом в неподвижном молчании. Секретарша принесла ему чай с лимоном и коробку сухого печенья. Он посмотрел на часы.

— Поздно. Еще полчаса посижу. Побудь тоже, никого не впускай ко мне.

— Совсем Левочку не вижу…

— Завтра можешь до двух остаться дома. Сергей отвезет?

— Бедный, он не спал сутки. Прошлой ночью его Злобин забирал себе.

— Ладно, пусть не ворчит. Где еще три куска ему заплатят? А?.. Я вот не ворчу, что мой драгоценный врач, засранец, травит меня химическими таблетками, от которых лучше не становится. Химией травит. А я глотаю и не ворчу. А чистюли натуропаты не желают меня пользовать. Меня!.. Не угодил, понимаешь ли… Ну, хорошо. Иди.

Он опять остался один и ждал какой-то условленной, известной ему одному, минуты.

Зазвонил оранжевый аппарат.

Он снял трубку и заговорил неузнаваемым хриплым полушепотом:

— Да, я Прибой. Я слушаю, Шмель… Сразу говорю — через два дня по третьему номеру в седьмую минуту. Понял меня?.. Новое есть: вторая программа испытаний компьютерной кассы, начиная с сегодня. Как управишься… Нет, механики не хочу, не надо; одна психология… А потом два варианта, на твое усмотрение. Да, второй тоже, если испытания покажут. Жму руку.

Произнеся бессмысленную тарабарщину и положив трубку на место, Харетунов обеими ладонями прихлопнул по краю внушительного полированного стола.

— Да, так-то вот — касса компьютерная. Как в сказке: пожадничал — потерял все. За что боролся, на то напоролся.

Он вслух произнес последние слова и стал подниматься из кресла, встал в полный рост на коротких ногах и еще на минуту задумался, тыкая в стол вытянутым указательным пальцем.

Лихоборская группировка контролировала сеть игорных автоматов, некоторые направления торговли, в том числе импортной, занималась рэкетом, отслеживала в отделениях банков поступления крупных сумм; в последнем случае ее звериная мохнатая лапа ложилась на плечи компетентных чиновников в каждом банковском управлении. Большой доход приносили несчетные пункты обмена валюты.

Состав банды, ее структура, внутренние взаимоотношения — все это было грубее, нежели в «хозяйстве» Харетунова, — без изысков. Но как это часто бывает, меньшие размеры не означали меньший доход для участников. Иномарки их не уступали ни качеством, ни количеством. Городские квартиры, подмосковные виллы и гектары садов и земель тоже не уступали по уровню шика и богатства. И за рубеж ездили с такою же роскошью и уж конечно не реже.

Когда пять-шесть лет назад всколыхнулась пена купли-продажи без правил, появилось множество людей, самостоятельно ведущих игру на обогащение. Вот тогда Митюков Василий — вскоре он стал широко известен под прозвищем Руль — сообразил сколотить бригаду надежных парней и доить преуспевающих дельцов, обложив их обязательным налогом.

Недовольство и непокорность быстро были пресечены одним- двумя примерами кровавой расправы.

Потом пена схлынула, уступив место деятельности, организованной власть имущими для себя, для своих интересов — на городском, на муниципальном уровне; к слову сказать, Руль сумел продвинуть пару своих людей в муниципальное управление. Бывшие дельцы превратились в жалкие обломки — с голодным взглядом, беспокойные, перекрученные, словно опаленные черным пламенем, мечущиеся в поисках заработка.

Кое-кто из них пополнил банду Руля, и он пришел в состояние нечеловеческой ярости, когда среди облагодетельствованных обнаружилось предательство в пользу конкурирующей банды.

Он своими руками пытал предателя в гараже под грохот двух моторов грузовых машин, заглушающих крики и мольбы того, кто сам назывался Мотором.

Раскрыли его случайно. И как нельзя вовремя — чтобы выйти из провала с минимальными потерями: правда, отставка министра была невосполнима.

В потоке записанных телефонных разговоров — у Руля тоже имелась своя разведка — рядом с его именем несколько раз прозвучало имя Удав.

Удав должен был сделать фотоснимки, ксерокопии, еще какие- то вещи.

Стали наблюдать.

И, вполне возможно, он бы не попался, прояви он выдержку и силу характера, только и всего.

Под подозрение подпали трое. Первым позвали его и сразу угодили в яблочко. Его просто взяли на пушку, и он дернулся.

В прямом смысле вздрогнул и дернулся. И побледнел. И забегали глаза, увлажняясь смущением.

— Будь здоров, Удав!.. — неожиданно, в спокойном разговоре прозвучало — и на этом решилась участь Мотора.

А дальше — необходимо было срочно брать журналиста за горло и требовать возврата всех имеющихся у него улик. Мертвый, Рулю он пока что был не нужен.

Другое дело — конкуренты.