Детективное агентство «Аргус» [сборник]

— Головка заболела? — участливо спросил Вилкин, пододвигая Шкету вторую карту. — Послать за доктором Айболитом?

— Ничего, пройдет! — хрипло ответил Шкет, протянув руку за картой: Вилкин знал, что это девятка.

Сдав себе еще две карты, Вилкин развернул их картинками вверх и бросил на стол:

— Три семерки: тройной выигрыш!

— Но не у сдающего! — возразил пришедший в себя и что— то обдумывавший Шкет. — У нас русское, а не американское очко. Так что счет два — один. Новая колода и моя очередь выбирать.

Лазейкина, с интересом поглядывая на Вилкина, перенесла карты с тумбочки на стол: Шкет быстро выбрал одну из своих запечатанных колод, велев вернуть остальные на тумбочку; Вилкин с сожалением проводил глазами ту, что принесла ему выигрыш.

— Не всегда коту масленица! — ухмыльнулся Шкет, поймав взгляд Вилкина, и, распечатав колоду, передал сыщику:

— Тасуй!

Быстро перетасовав карты, Вилкин протянул их Шкету, сделав вид, что не заметил, как Шкет перед снятием сдавил колоду двумя пальцами, нащупывая карту с подрезкой. Подровняв колоду, Вилкин взял левой рукой верхнюю карту и кинул Шкету: скользнув по столу, карта — это была десятка — едва не упала на пол. В ту секунду, когда Шкет смотрел на свою карту, Вилкин, опустив правую руку с колодой ниже уровня стола, уронил ее в пришитый вчера специальный карман на подкладке пиджака, вытащив одновременно двумя пальцами находившиеся в кармане свои карты. Возвращая левую руку к груди, взял верхнюю карту и положил перед собой картинкой вверх. Шкет озадаченно посмотрел на Вилкинскую семерку — вероятно, там намечалась другая карта, — потом открыл вторую карту, брошенную ему Вилкиным, и ошеломленно застыл. Вилкин знал, что у Шкета восемнадцать очков, тогда как у него вновь были три семерки.

— Очко! — Вилкин кинул свои карты на стол, положил перстень и обручальные кольца в карман. — Благодарю за игру!

Шкет взглянул на Вилкина, потом на Лазейкину — и захохотал.

— Ну, капитан, не ожидал, что вольты умеешь крутить! — продолжая смеяться, одобрительно произнес он. — Карты Чингиза?

Так звали московского шулера.

— Кто принес, тот знает, — дипломатично ответил Вилкин.

— Будьте здоровы!

И, кивнув Лазейкиной, направился к выходу.

Открыв дверцу «Москвича», сел в машину, посмотрел на часы: было чуть более восьми вечера. Горели фонари; легкий туман полз по улицам Симферополя. Отъехав от дома Лазейкиной, сыщик свернул в сторону набережной. Он устал: напряжение последних двух дней сдавливало голову железными обручами. Остановив машину, Вилкин подошел к парапету и долго стоял, слушая журчание воды. Если не хочешь лжи, найдешь правду, — но как трудно ее искать!

Вилкин начал думать о том, как отдать перстень Тюбиковым. Открыть глаза, чтобы из них потекли слезы?! Сломать судьбу девчонке во имя истины?!

— Вот дурочка!

Поняв, что произнес эти слова вслух, Вилкин улыбнулся, вернулся к машине и вскоре стучался в дом Тюоиковых.

Семья была в сборе.

— А мы решили, что вы ничего не нашли и сбежали! — язвительно сказала Оля.

— Приятно, когда о тебе хорошо думают, — Вилкин вытащил перстень из кармана. — Садитесь, разговор долгий будет.

Мельком взглянув на Таню, увидел, как напряглась она, с ужасом глядя на него, и незаметно подмигнул.

— Во — первых, Елизавета Сергеевна, вы ошиблись, считая, что кражу совершил кто — то из членов семьи, — начал Вилкин. — Перстень похитил вор — рецидивист по кличке Шкет. Он в дом забрался, когда Елизавета Сергеевна в магазин ходила, а поскольку ее отсутствие было недолгим, то больше ничего взять не успел. Во — вторых, перстень не простой. Он изготовлен в 17 веке в Чуфут — Кале в Крыму, а в 1823 году в Одессе был передан в подарок Александру Сергеевичу Пушкину княгиней Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой.

— Пушкину? Поэту? — перебила сыщика Вера Ивановна.

— Ему, — подтвердил Вилкин. — В то время было модно носить кольца, и когда в январе 1837 года Пушкина привезли раненого с дуэли, у него на руках было надето четыре кольца. Зная, что умирает, Пушкин отдал по ним распоряжения. Одно он велел разыграть в лотерею и его выиграла Мария Раевская, другое передал Далю, третье в виде большого изумруда досталось его секунданту Данзасу. А это, самое любимое — Пушкин называл перстень своим талисманом, — поэт подарил «любезнейшему другу» Василию Андреевичу Жуковскому. Семья Жуковских в 1887 году передала перстень музею Александровского лицея, ставшего позже Пушкинским музеем, откуда его украли 23 марта 1917 года. С тех пор сведений о перстне не было. Что дальше: решать вам.

Вилкин передал перстень Елизавете Сергеевне.

— Подумаем! В нашем роду воров нет и не было, и не мог мой отец… — сухо сказала старушка. — Ладно: деньги ты честно заработал: возьми! А что касается перстня… Ты о нем болтать не будешь?

— Нет! — спрятав в карман деньги, Вилкин поднялся, бросил взгляд на озабоченное лицо Тани и, отвесив общий поклон, направился к выходу.

— Спасибо! — В общем гуле раздавшихся благодарственных голосов он не услышал Таниного; пожав плечами, толкнул рукой дверь и, пройдя двор, вышел на улицу.