Детективное лето

Две головы склонились над серьгами. Лица у женщин постепенно вытягивались.

— Мама, ты их на базаре купила? — спросила, наконец, Ирина.

— Какая разница, где я их купила! — попыталась уйти от ответа Анна Васильевна. — Таня, они ведь тебе нравятся? Примерь!

Девушка подняла на нее расстроенное лицо.

— Бабушка, спасибо, конечно… Да, спасибо… — она не знала, что сказать. Анна Васильевна почувствовала неладное.

— Это антикварные… — начала объяснять она. И повернулась к Ирине. — Это же антиквариат, Ира! Мне подруга помогла достать для Танечки.

— Какая подруга?! — с нервным смешком спросила дочь. Вскочив со стула, заметалась по комнате.

— Успокойся, Ира! — Анна Васильевна все держала серьги, протягивала дочери. — Посмотри, — они золотые!

— На помойке такое золото валяется! — волосы Ирины как-то сразу растрепались, лицо стало злое, сморщилось. — Какая подруга? У тебя нет подруг, все уже умерли! — кричала она. — Кто, кто выманил у тебя деньги?! Сколько ты отдала?!

Руки у Анны Васильевны затряслись, она сильно побледнела, вжалась в стул, испуганно глядя на дочь.

— Это… это не выманили, — забормотала она несвязно. — Это не выманили, это очень хорошие серьги… Танечке…

— Мама, помолчи! Бабушка, где твое лекарство?! — Таня наливала в чашку воду из чайника. Анна Васильевна начала пить, чашка мелко тряслась в ее руке.

— Мне, мне впору лекарство пить! Я раньше нее умру! Все на мне, одна всех тяну! Всем плевать на меня, включая родную дочь! Не могу больше! Подохну — живите как хотите! — Ирина с размаху плюхнулась на диван, схватила стакан с водой, стала пить большими глотками.

— Мама, успокойся! — кинулась к ней Таня. Поднялся всеобщий гвалт.

— Ничего ты не умираешь… И не из-за чего! Это хорошие серьги! — голос Анны Васильевны дрожал и срывался. Она все тянула к Ирине дрожащие руки с футляром. — Они и больше… больше шестидесяти тысяч стоят. Мне помогла их купить Мария Дюваль…

При этих словах дочь поперхнулась водой — вода пролилась. Ирина, грохнув стакан на стол, выхватила у матери футляр, поднесла к глазам.

— Шестьдесят тысяч?!! Ты отдала за эти гнутые железки шестьдесят тысяч?! Не существует никакой Марии Дюваль! — неистовствовала она, опять вскочив с места. — Всем известно, что это группа мошенников! И ты, ты отдала проходимцам такие деньги! Нет, ты совсем ума лишилась, нельзя тебя одну оставлять…

— Мама, не кричи на бабушку!

— Бабушка твоя из ума выжила! Маразм у нее! Она и квартиру так отдаст! Психиатра ей звать надо — вот что!

— Мама!

Таня в отчаянии опустилась на колени перед стулом старухи, обняла ее, но обращалась к Ирине:

— Мама, ей плохо! Не кричи, мама!

Анна Васильевна повалилась набок и начала задыхаться…

«Скорая» приехала почти сразу. Оказалось, что начинался инфаркт. — Повезло, что мы с реанимацией в соседний дом по вызову приезжали… — сказала врач. Ехать в больницу старуха отказалась. Шептала умоляюще: «Хочу умереть дома. Не надо врача!», хватала внучку за руки. Одну ее оставить было нельзя, и Таня ночевала у нее. Боялась заснуть, сидела у постели. Рано утром, перед работой, пришла Ирина. Выглядела она потухшей, поблекшей — как сдулось в ней что-то. Дочь смотрела на нее с жалостью. Свои слова насчет серег и выброшенных денег Ирина взяла назад, извинялась перед молча лежащей старухой, что все перепутала, не разглядела («У тебя полутемно в квартире — экономишь на электричестве…»), а серьги действительно красивые, антикварные. Однако после того, как Анна Васильевна опять заснула, Ирина, сидя с дочерью на кухне, тихо причитала: «Обидно, что сама я ей газеты носила, развлечь хотела… Не уследили мы. Это ж надо — Мария Дюваль! Шайка проходимцев, конечно, — стариков обманывать! Шестьдесят тысяч! Ладно, я понимаю, Таня. Теперь что уж… лишь бы поправилась». Таня тоже немножко успокоилась. Ну, вот и мать в себя пришла, и бабушка, даст Бог, поправится… Когда мать ушла, посмотрела потихоньку от бабушки на фотографию Марии Дюваль в газете. Действительно, очень симпатичная. Старомодная немного прическа… Какая-нибудь малоизвестная актриса не наша — наверно, давняя, годов 70-х фотография.

На второй день пришла участковый врач. После осмотра сказала, что постоянный уход потребуется минимум недели две, одну Анну Васильевну оставлять нельзя. Совместными усилиями (врач тоже приняла участие) уговорили старуху пожить хотя бы пару недель у Ирины: там все проще будет, и уход проще — не на два дома жить. Вызвали специальную перевозку для лежачих больных и перевезли; Анне Васильевне, конечно, не стали говорить что ее переезд в две тысячи обошелся — сказали, что это такая бесплатная помощь теперь имеется в поликлинике.