Дети ада

Ощущение опасности было у Ивана столь острым, что ни на секунду не усомнился, что в его квартире кто-то чужой. Сквозь нейлоновые занавески комнату пронизывал рассеянный свет белой ночи. Машинально бросил взгляд на зеленовато светившиеся между книгами электронные часы: две минуты третьего. Время он тоже научился в армии и без хронометра определять точно. Мысль работала четко, рука нашарила под матрасом десантный нож из крепчайшей стали. С ним он не пожелал расстаться и по привычке клал его так, чтобы всегда было удобно схватить. Инстинктивно пошарил и другой рукой под одеялом, в палатке или засаде в этом месте всегда находился автомат. Конечно, автомата у него не было. Тогда еще и в голову никому не приходило разжиться огнестрельным оружием в армии. Мышцы наливались силой, дыхание было ровным, лишь сердце немного гулко билось. Он его не ощущал, но левым ухом слышал. Опасность исходила от балконной двери. Рогожин жил на четвертом этаже шестиэтажного старинного дома, капитально отремонтированного. Одно из окон, точнее застекленная дверь на балкон, приковало его внимание, там было что-то не так. Тень, легкое шевеление. Стараясь не скрипнуть паркетиной, он спустил ноги на синий ковер и мягко, по-кошачьи, приблизился к балконной двери, спрятавшись за гардиной, выглянул. Первое что он увидел прямо перед собой — это две ноги в джинсах-варенках и белых грязных кроссовках, раскоряченные ноги нащупывали железные перила балкона. Вот коснулись их извилистыми подошвами, послышался шорох, ноги скользнули на железобетонный пол балкона — и высокий черноусый мужчина в нейлоновой куртке выпрямился во весь рост. Блеснули на запястье часы с металлическим браслетом. Мужчина немного постоял на балконе, Иван разглядел в его руках толстую белую веревку с узлами, вот он посмотрел вверх и несколько раз дернул за конец. Таким же образом на балкон спустился второй мужчина, тоже усатый с густой черной шевелюрой. В джинсах и кроссовках, но без куртки, на нем была черная рубашка с закатанными на волосатых руках рукавами. Бросились в глаза большие белые пуговицы на рубашке и наколка на запястье. Один из них приник лицом к запыленному стеклу, вглядываясь в сумрак комнаты, другой просунул руку в открытую форточку, пытаясь изнутри спустить шпингалет. Это ему удалось, но вот до нижнего им будет потруднее добраться. Но оказалось, что Иван недооценил грабителей: тот, что в куртке, нагнулся и как заправский стекольщик алмазом ловко вырезал нижнее стекло балконной двери. Видно, алмаз у них был отличный: стекло с легким звоном упало вниз на порог и даже не разбилось. Волосатая рука откинула нижний шпингалет. Теперь больше ничто им не мешало войти в комнату. За их спинами белела веревка, по-видимому, она была привязана к чему-то на крыше, откуда они благополучно спустились. Двери на чердак не запирались и там часто появлялись подростки и бомжи, когда начинали досаждать, кто-нибудь из жильцов звонил в милицию и их оттуда выдворяли. Обнаглевшее хулиганье, стоя на краю крыши, мочились вниз на глазах жителей дома, чьи окна выходили во двор. Сколько раз обращались в жилищную контору, но мер никаких не принималось и замки на двери не навешивались. В конторе говорили, что это бесполезно: замки срывают и забираются на чердаки. Не один раз Иван со скандалом прогонял подростков оттуда, они однажды даже костер запалили. Были среди них и девчонки. Курили там травку, нюхали какую-нибудь гадость, вроде клея «момент», развратничали. Один раз назло жильцам вывели из строя коллективную телевизионную антенну.

Одного только Иван не мог понять: почему воры ведут себя так свободно, без опаски? Лишь первый какое-то время всматривался в комнату через окно — второй даже этого не сделал. По черным шевелюрам и усам Иван без труда признал в грабителях гастролеров из южных республик, но вот какой они национальности определить не мог. Было известно, что в Петербурге обитают преступники из Грузии, Осетии, Азербайджана, Средней Азии. Встречались и цыгане. Грабят петербуржцев, убивают, насилуют несовершеннолетних, а местные власти ничего с этим поделать не могут. Потерпели бы в других республиках русских, терроризирующих местных жителей? Вырезали бы в одно мгновение и правых и виноватых... Что же это за люди русские? Почему они все терпят? На городских рынках откровенно всем заправляют мафии приезжих, оттого и цены там зверские. Наверное, потому что русский народ сверх всякой меры великотерпелив, покладист, гуманен. Эти мысли вихрем промелькнули в голове Рогожина. А воры уже открывали вторую балконную дверь, которую Иван редко запирал на шпингалеты, потому что между дверями в коробках хранил продукты и пиво.