Дети ада

А дальше события развивались стремительно и почти точно так же, как это происходило бы в боевой обстановке или во время военных учений: как только дверь медленно отворилась и показался первый бандит, рука Рогожина взметнулась вверх и обрушилась тяжелой пластмассовой рукоятью боевого ножа на голову. Пока тот, всхрапнув как конь, падал на него, Иван успел другой рукой нанести ему сильнейший удар в солнечное сплетение. Теперь поверженный с затуманенным сознанием бандит будет несколько минут бесшумно раскрывать и закрывать рот с золотой фиксой. Иван и это заметил. Действовал он как автомат: никакого страха, излишней злобы — он точно повторял все те необходимые в данной ситуации движения, которые месяцами отрабатывал в армии.

У второго преступника реакция была мгновенной: в его руке появился пистолет с длинным дулом, Ивану, падая на пол, пришлось головой выбить еще одно нижнее стекло балконной двери, иначе пуля угодила бы в него. На пистолете был глушитель и выстрел прозвучал не громче, чем хлопок пробки из бутылки шампанского. В следующее мгновение Иван, не обращая внимания на впивающиеся в грудь и ноги осколки, ящерицей проскользнул по полу на балкон, цепко схватил за ноги бандита с пистолетом. От второго выстрела нога его сама по себе дернулась — пуля задела бедро. Третьего выстрела он не стал дожидаться: стоя на коленях, что было силы рванул бандита за джинсы на себя и вверх, тот вынужден был откинуться назад, изогнулся почти пополам и с гортанным завывающим воплем вдруг исчез с балкона. Только мелькнули перед самым лицом Ивана грязные подошвы кроссовок. Иван даже сначала не сообразил, что произошло. Вместо смутной высокой фигуры бандита перед ним покачивалась узловатая веревка. И еще: в окне напротив вспыхнула электрическая лампочка, осветившая белый потолок. Он не расслышал шмякающего удара внизу. Наверное, потому, что его внимание привлек второй незваный гость в черной рубашке с большими белыми пуговицами. Медленно, упираясь спиной в стену, он поднимался на ноги. Блестели белки его выпученных глаз, рот был ощерен, рука шарила в заднем кармане джинсов. Видок у него был человека, который готов на все, да таким и терять-то уже нечего. Иван рукояткой ножа пару раз ударил его по голове с черной жесткой порослью волос. Приходилось рассчитывать свою силу, уже смутно закрадывалась в голову тревожная мысль, что там, внизу, валяется труп. Четвертый этаж старинного здания — это не хрущевские домишки! Высота приличная, а внизу асфальт. Он было хотел ножом отхватить вверху кусок веревки, болтающийся у самых перил, но вовремя сообразил, что лучше этого не делать: надо ведь милицию вызывать!

Бандита в черной рубашке с закатившимися глазами он связал другой веревкой, взятой из стенного шкафа, где рядом со стиральной машиной «Малюткой» хранились разные вещи, толкнув его ногой — тот был без сознания — бросился к телефону. По «02» ответили сразу и голос у дежурного был бодрый. Иван коротко объяснил происшедшее, назвал себя и адрес, затем стремглав бросился из квартиры, позабыв даже дверь за собой захлопнуть. Грабитель в нейлоновой куртке с иностранной надписью лицом вниз лежал на асфальте, вокруг его черной головы растекалось жирно поблескивающая лужица. Одна нога была неестественно вывернута. Иван не стал нагибаться к нему: свалившись с такой высоты, мудрено было бы остаться в живых. Он пошарил глазами вокруг и увидел отлетевший к узкой длинной клумбе под окнами первого этажа пистолет с коричневой рукояткой, явно милицейского образца. Потом ему сообщили, что из этого пистолета был застрелен в Саратове старший лейтенант милиции и, наверное, еще не один человек. Схватив оружие — завернуть его в носовой платок ему и в голову не пришло, — Иван, прыгая через две ступеньки, вернулся в свою незапертую квартиру. Он был в трусах и майке. Вскоре послышался шум мотора, внизу остановился «уазик» с мигалкой...

Потом было долгое и нудное разбирательство, каждодневные беседы со следователем, суд над преступниками — схватили и третьего, что находился на крыше. Он должен был принимать вещи. Кстати, выброшенный им, Рогожиным, с балкона бандит с пистолетом еще два дня прожил и умер в тюремной больнице, не приходя в сознание.

Следователь, его звали Тимофеем Викторовичем Дегтяревым, посоветовал Ивану все-таки не пускать в ход десантный нож — оставшийся в живых бандит тоже изрядно пострадал — на что разозлившийся Рогожин ответил:

— Я жалею, что не привез из своей части автомат. Столько развелось кругом разной нечисти, а вы мне предлагаете быть к ним милосердным и голову подставлять под их пули! Он же успел, мразь, два раза в меня выстрелить!

— Но наши законы...

— Плевать я хотел на законы, которые преступников и убийц защищают! — взорвался Иван. — О его воровской башке печетесь, а ведь никто не поинтересовался, как я себя после всего этого чувствую? Он же меня в ногу ранил. Хорошо, кость не задело.

— По нашим законам, — упорно гнул свое следователь в чине капитана, — существуют пределы допустимой самообороны.