Дети ада

Иван убежденно опроверг голословные наветы на себя миллионера. Урод! Интересный с умным интеллигентным лицом мужчина, как говорится, во цвете лет. Нет в нем раздражающего зазнайства, высокомерия, пренебрежения к другим людям, в том числе и к зависящим от него. Рогожин замечал, с каким уважением относятся к своему шефу охранники, сослуживцы. Не считал его Иван злым, самодуром, даже жестоким. С Тухлым-Болтуновым он, Иван, поступил бы куда строже, чем Глобов. Бобровников ему как-то сообщил, что мелкий бес недавно снял гипс с руки и тут же лихорадочно стал искать новую акулу, ведь он из этих рыб-прилипал. Сам слишком недалек и ленив, чтобы зарабатывать большие деньги, а вот тереться вокруг богатого человека, угождать, капать на мозги и обогащаться за его счет — это он умеет! Для этого находятся обаяние, эрудиция, тонкий подхалимаж — в общем, полный набор всех допустимых и недопустимых ухищрений. На днях пристроился к одному бывшему партработнику из Смольного, который возглавляет совместное предприятие, связанное с производством и распространением видеокассет с фильмами. При фирме есть журнальчик «Видеобой», что это такое никто не знает, так вот Тухлый будет его редактировать. Кроме него, редактора, в штате один литсотрудник и машинистка. Так что «прилипала», можно сказать, нашел свою очередную акулу. Правда, не такую крупную, как Глобов. А стоило тому снять трубку, позвонить бывшей партакуле — Беса и близко бы не подпустили к фирме, но он этого не сделал. В ответ на информацию Бобровникова — вот кто ненавидит Тухлого! — добродушно заметил: «Раз мелкий бес не обитает в аду, нужно же ему здесь есть-пить? Может, поумнел, будет поосторожнее.»

Этого Рогожин не понимал: плохой, подлый человек таким уж и останется навсегда, куда его не поставь, что ему не доверь — везде он будет блюсти только собственную выгоду, если он бесовского корня, то до последнего вздоха будет пакостить хорошим людям, выполняя волю темных сил. Таково его предназначение на этом свете.

Они уселись на скамейке у фанерного столика вблизи от двух перевернутых лодок, по-видимому, принадлежащих Андрею Семеновичу — изрядный кусок пляжа был огорожен — он разложил закуски, сорвал зубами пробку с бутылки, шампанское опустил в воду рядом с серым камнем-валуном. Пляж был пустынным, легкая волна лизала золотистый, будто просеянный песок, шуршала галька. Несколько ворон, привлеченных ими, опустились у среза воды и стали прогуливаться, осторожно поднимая тонкие черные ноги, а сами бросали на людей выжидательные взгляды, уже сообразили, что будет пожива. В корзине были две рюмки, один фужер. Глобов пояснил, что никогда напитки не смешивает: если уж пьет коньяк, то шампанское и пиво ему ни к чему, а он, Иван, может открывать бутылку и пить, на что тот заметил, что за рулем и в рот капли спиртного не возьмет.

— Мой шофер вас отвезет.

— Вечером есть у меня еще одно дело... — упорствовал Иван.

— Вот она, наша русская забитость! — рассмеялся Андрей Семенович. — Что вбили нам в головы, за то и держимся. В цивилизованных странах свободный гражданин может себе позволить умеренно выпить и за рулем, а там за рулем почти все.

— Вы меня не убедили, — усмехнулся Рогожин. — Не от забитости я не желаю выпивать, а от принципа. Зачем делать то, что действительно тебе может повредить? Какие у нас дороги? Особенно это шоссе.

Андрей Семенович больше не стал настаивать, налил себе коньяку в толстую хрустальную рюмку и залпом выпил, закусив бананом, а Иван налег на бутерброды с севрюгой и сырокопченой колбасой. В корзинке нашлась и бутылка «пепси-колы». Кстати, у Глобова в холле на тумбочке стоял оригинальный телефон в виде банки из-под пепси. Банка и банка со шнуром, а перевернешь — маленькие черные кнопки для набора номеров, есть и память, и повтор. Таких телефонов Иван еще ни у кого не видел. Берешь банку в руку и говоришь, а тебя прекрасно слышат и отвечают. На банке вверху и внизу несколько дырочек для микрофонов.

Очень эффектно смотрелась с этим телефоном любовница миллионера — красавица-артистка Натали...

Только Иван вспомнил про нее, как Андрей Семенович тут же назвал ее имя.

— Натали ушла от меня, — глядя на море, негромко произнес он. Пальцы ног шевелились, нащупывая в песке соскользнувшую сандалию.

— От вас? — изумился Рогожин. Насколько он знал большинство современных девушек готовы были на все, чтобы выйти замуж за богатого. Они гонялись за продавцами из кооперативных магазинов, брокерами, биржевиками — за всеми, кто теперь делал большие деньги. Их даже не интересовало как. Инженеры, ученые, писатели, артисты — давно уже не пользовались у нежного пола спросом... Но чтобы женщина, пусть даже такая красивая, как Натали, ушла от миллионера в цвете лет — это не укладывалось в голове. Тем более, что Глобов, как говорится, носил ее на руках. Ради нее содержал на свои средства какой-то захудалый модернистский театрик.