Дети ада

— Натали права: вы несовременный человек, Иван Васильевич! — рассмеялся он. — Кого теперь волнуют ваши проблемы? У меня много людей в фирме, но вряд ли кто-либо из них рассуждает, как вы. Я плачу им — они трудятся на меня. И все. Больше их ничего не колышет. Если им работа выгодна, они будут держаться за меня, работать на полную катушку, потому что отлично знают, что я их всегда смогу заменить. Надо мной партком и профком не довлеют. Даже больше: я уверен, что многие меня не любят, завидуют и готовы в любой момент заложить. Но чтобы этого не случилось, я имею охранный отряд, пользуюсь вашими услугами.

— Вы полагаете, что политические перемены в нашей жизни вытравили у людей такие понятия как элементарная честность, порядочность, благородство?

— Глядя на молодых людей, спекулирующих на улицах всякой-всячиной, на проституток, пьяниц и хулиганов, на школьников и школьниц, курящих в подъездах, я все больше убеждаюсь, что именно так и обстоят у нас дела. А честь, благородство, патриотизм — все это вытравили из россиян еще большевики после семнадцатого. Они ведь истребили лучших людей России — к власти пришли бесы и преступники. Вот почему легко было заставить сына доносить на отца, а жену — на мужа и наоборот. Выживали в те страшные годы лишь принявшие мораль большевизма. Вот почему тюрьмы и лагеря были переполнены зеками. Доносительство, клевета, подлость стали нормой жизни. И сколько поколений за годы советской власти впитали эту мерзкую мораль с молоком матери.

— Мы же с вами не такие? — возразил Иван. — Дегтярев, Бобровников, мой друг Антон Ларионов... — Да разве мало еще осталось в России честных порядочных людей, которых не развратишь, не сломаешь?

— Вы хотите сказать и не купишь?

— И не купишь, — эхом откликнулся Иван. — Как ни старались большевистские бесы искоренить цвет нации России, потомки благородных людей остались и от поколения к поколению передавали все то ценное и хорошее, что досталось им от благородных предков.

— Поздравляю вас с близнецами, как по заказу: мальчик и девочка! Когда крестины?

— В субботу мы с Аней просим вас быть крестным отцом Петра и Наташи.

— Почту за честь, — церемонно склонил крупную голову Андрей Семенович. — В котором часу и где?

— В Спасо-Преображенском соборе в двенадцать дня.

Глобов придвинул к себе радиотелефон, набрал номер и коротко пробурчал в трубку:

— Подписывайте контракт, я все обдумал.

Беседуя с Иваном, он одновременно обдумывал какую-то сделку! Рогожина поражала кипучая энергия миллионера. Не любил он лезть в чужие дела, но тут не выдержал:

— Крупная сделка?

Андрей Семенович пристально посмотрел ему в глаза и очень серьезно ответил:

— Двадцать миллионов. Через полгода они принесут мне еще десять. Я покупаю деловую древесину в Твери, строю под Выборгом дачный поселок для иностранцев. Продавать им и сдавать в аренду буду только за валюту.

— Под ключ?

— А как же иначе? Я ведь буду дело иметь с цивилизованными людьми! В строительной бригаде у меня нет ни одного пьяницы.

Они помолчали. Глобов опять что-то обдумывал, потянулся было к телефону, но очевидно вспомнив, зачем сюда приехал, повернул голову с серебряной шевелюрой — за последний год он сильно поседел — к Рогожину.

— Так как, Иван Васильевич, по рукам? Идете ко мне?

— Сначала по рукам, а потом по морде... — вдруг вспомнил студенческую поговорку Иван.

— Что?! — вытаращил на него глаза миллионер. У него даже на скулах выступили розовые пятна.

— Мы так в университете шутили, — мягко заметил Иван. — И чего я вдруг вспомнил?

— К людям, которым я доверяю, отношусь хорошо, — отчеканил Андрей Семенович. — Еще никто не пожалел, что работал у меня. Конечно, встречались и такие людишки как Тухлый, этот Суперок, но это редкость. А Суперка я особенно и не виню — Натали совратила бы и святого Августина вместе с Антонием и толстовским отцом Сергием... Просто должность его очень ответственная и такому человеку я должен доверять как самому себе. А Суперок слабаком оказался. Кто раз оступился, тот... Не отказывайтесь, Иван Васильевич? — в твердом голосе Глобова прозвучали несвойственные ему просительные нотки. — Если дело в деньгах...

— Бога ради! — поднял руку Рогожин. У него тоже на щеках вспыхнул румянец. — Ваша зарплата выше некуда, но, дорогой Андрей Семенович, я ведь не просто служащий — мы компаньоны с Дегтяревым. Мы вместе организовали агентство... Вы не терпите предательства, как и любой честный человек, зачем же на это толкаете меня?

— С Тимофеем я договорюсь...

— Хорошо, — скрывая улыбку, проговорил Иван. — Если Тимофей Викторович отпустит меня — я перехожу к вам.