Дети ада

Последнее неприятно резануло ухо Рогожина: «нанять!» А впрочем, она права: его наняли и он работал... Нужно признаться, что эта работа ему нравилась. Натали артистка и могла быть разной, с ней не соскучишься. Да и смотреть на нее приятно. От почти детской непосредственности она могла почти мгновенно стать циничной. И словечки, случалось, употребляла вульгарные, неужели их теперь всегда произносят со сцены? Когда Иван, увлекшись, как-то прочитал целую лекцию о пагубности извращений, она слушала-слушала, а потом вдруг выпалила: «Не лечи меня, милый!» Могла спокойно произнести матерное слово, правда, это у нее получалось совсем невинно. Так ребенок может за столом ляпнуть незнакомое, услышанное на улице ругательство.

И яркие синие глаза все так же лучезарно взирали на мир. Наверное, красота сама по себе талант. Родившейся красивой уже с самого детства предназначена счастливая судьба по сравнению с дурнушкой. Последней приходится напрягать весь свой ум, чтобы чего-либо добиться в нашей жестокой жизни, а красавицы не напрягаются: они прямо на блюдечке с золотой каемкой получают все готовенькое. Красивые могут выбирать и не выходят замуж по любви за бедных. За редким исключением. Натали мало одного богатства, ей захотелось испытать и более сильные чувства, чем обычная любовь. Ну вот испытала, как и предсказывал ей Рогожин, пресытилась, хотя мужеподобная Элеонора вся выкладывалась, лишь бы не упустить красавицу Вольскую. Но не смогла. Может, она, Натали, и есть сказочный колобок, что и от дедушки ушел, и от бабушки...

— Вы не бойтесь, Ваня, — ласково поощрила его она. — Я ничего не расскажу Андрею.

— Не сочтите меня хвастуном, Наташа, но я в этой жизни уже давно ничего не боюсь, — мягко сказал он. — Такая у меня была служба в армии, да и сейчас мало, что изменилось в этом отношении. Видно, на роду мне написано разгребать... человеческий мусор.

— Андрей рассказывал, что в вас стреляли, набрасывались с ножом, — вспомнила она.

— Я сам выбрал такую работу и она мне нравится в общем-то. Я ненавижу ворье, насильников, убийц, не понимаю судей, которые за жестокое преднамеренное убийство невинного человека дают по пять-семь лет тюрьмы этим выродкам! Не понимаю демагогов-законодателей из парламента, ратующих за отмену смертной казни! Да тогда просто на улицах среди белого дня будут убивать по найму за деньги любого... Мне довелось столкнуться с одним таким «народным избранником», что по телевидению, на митингах до хрипа требовал послабления в тюрьмах для преступников, но когда кавказцы изнасиловали в лифте его десятилетнюю дочь, он дико вопил на суде, чтобы их расстреляли!

— Что мы будем делать? — перевела разговор снова на опасную тему Натали. — Вдвоем в пустой квартире... Скажи кому, что мы вот так мирно сидим за чаем и беседуем — не поверят!

— Меня мало трогает, кто что подумает или, скажет.

— А что же вас смущает, Ваня?

— У меня вот тут... — он постучал себя кулаком по левой стороне груди, — нет убеждения, что мы поступаем правильно.

— А кто знает, что правильно и что неправильно?

— Наверное, он, — взглянул на потолок Иван.

— А вот мой Бог подсказывает...

— Не Бог, Наташа, — мягко перебил он. — Это Сатана.

— Значит, вы с Богом, а я — с Дьяволом?

— Я убежден, что Элеонора, — это порождение Сатаны.

— И поэтому вы меня вырвали от нее? Мой ангел-спаситель? — насмешливо произнесла она. — Я должна на вас молиться?

— Лучше в церковь сходите... Исповедуйтесь. Бог добр и он через священника отпустит вам все грехи.

— Вы такой мужественный, уверенный в себе и верите в Бога?

— А вы?

— Я, наверное, тоже верю, — она вздохнула. — Но почему Бог не остановил меня, а позволил согрешить?

— Пути Господни неисповедимы, — улыбнулся Иван.

— Вам надо было стать священником...

— Верите, в детстве я иногда думал об этом, — признался он. — Но вспомните, какие тогда были времена? Отец проклял бы меня.

— А кто был ваш отец?

— Следователь по особо важным делам.

— Его гены сработали и в вас, — заметила она. — Многие дети идут по стопам своих отцов.

— Ваши родители артисты?

— Почти... Они выступали в цирке. Воздушные гимнасты.

— Надо же, — сказал он.

Натали секунду пристально смотрела ему в глаза, потом отвела их и негромко произнесла:

— А если скажу Андрею, что между нами что-то было?

— Наташа, не старайтесь казаться хуже, чем вы на самом деле.

— Он мне поверит.

— Говорите ему что хотите, а если он клюнет на эту удочку — я в нем разочаруюсь.

— И Элеонора мне говорила, что мужчины скорее друг друга поймут, чем нас, женщин, — вздохнула она.

— Если вы не хотите возвращаться к Глобову, я готов вас отвезти, куда вы захотите. Но признаюсь, что доставить вас снова в Купчино к Рыкуновой мне было бы очень неприятно.