Дети Арахна

 Княжна подняла руки, успокаивая соплеменников. Она была прекрасна в рыжих, как огонь мехах. Ладная, красивая и молодая - с ярким блеском синих глаз под черными бархатистыми бровями, с сиявшим юной свежестью лицом, с прелестной грацией лесной кошки в каждом движении.

 - Вот какая спутница тебе нужна, князь! – восхитился Малавик. – С ней Арбош станет великим царством!

 Словно услышав его слова, Церра бросила победоносный взгляд в сторону Луверика, склонила голову, и спустилась вниз, вызвав восторженный рев соплеменников, забывших  в эту минуту обо всем.

 Великий князь поднялся. Корнуоты немного угомонились, но самые ярые еще продолжали выкрикивать имя княжны:

 - Пусть станет хозяйкой Арбоша! Хотим ее госпожой! За Церру!

 Луверик слушал это, нахмурившись.

 Встал и Малавик, грозно глядя на своих дружинников. Вновь двинулась стража владыки, тесня собравшихся. Загудели трубы.

 Кое-как восстановился порядок.

 - Народ Арбоша! – проговорил Луверик, возвысив голос. – Пусть свершится приговор!

 Ильвиг, что все это время не проявлял к происходящему ни малейшего интереса, поднял голову. Прищурившись, он посмотрел на князя, потом на небо с наползающими на Вард тучами. И что-то в этой мрачной картине развеселило колдуна - тряхнув головой, он тихо рассмеялся.

 Палач, ждавший от владыки знака, поежился, и перекинул деревянный черпак для смолы с руки на руку.

 - Молчи, - бросил он с неприязнью. – Если не хочешь длительных пыток от меня лично.

 - Я не боюсь тебя, - бросил ведун. – Это ты должен бояться. Сделав меня калекой, ты сохранишь мне жизнь на свою беду.

 Палач хмыкнул. Он не стал сообщать колдуну об особом поручении князя – «мучить до смерти».

 - Исполняй! – произнес Луверик в абсолютной тишине.

 Грянул гром. Гигантская молния рассекла черную пелену грозовых туч.

 Закинув голову и прогнувшись назад, Ильвиг разразился демоническим хохотом. Прямо над ним ослепительно сверкнул новый разряд, на секунду заслонив от шарахнувшегося народа фигуру колдуна.

 - Исполняй!

 Голос князя потонул в оглушительном треске и истошных криков. Веревки, свисавшие со столба, занялись огнем.

 Ильвиг поднялся на ноги, извиваясь в попытках освободиться от пут.

 Но крепкий удар опрокинул его на спину. Сильная рука палача ухватила за рог, лишив возможности пошевелиться, другая рука охватила шею, парализовав окончательно.

 - Что ж ты не вызвал грозу, чтобы спасти Арбош, злыдень? – прохрипел ему в лицо каратель, стискивая горло колдуна.

 - Это не я, - прохрипел тот.

 - Только меня ничем уже не остановишь. Получай!

 Следующая вспышка высветила ужасную картину – палач из последних сил удерживал бившегося в судорогах Ильвига, который уже не мог даже кричать от боли. Лицо его залито было клейкой смолой. А над ними нависала черная колыхавшаяся зеленым мерцанием зыбкая фигура женщины.

 - Смотрите! Смотрите! Улхурка!

 Те из храбрецов, что еще оставались во дворе княжеских хором, стали свидетелями этого странного явления, приведшего в трепет даже сердца видавших виды.

 - Что же ты делаешь, Немферис! – закрыв лицо руками, простонал Луверик. Не зная, что на гибель ведуна явилась посмотреть сама Хефнет, он сам малодушно поверил словам корнуотов.

 Огненный вихрь занялся в глубине клубившихся туч. Нижний край его вытянулся, вращаясь, пока не скрыл в себе устремившуюся навстречу таинственную фигуру. Чернильные клубы пронзила очередная вспышка молнии, голубое сияние которой затмило слабеющие огни вихря.

 - Что же это такое? – выговорил Малавик, не веря своим глазам.

 Тучи над Вардом стали быстро блекнуть, сворачиваясь и превращаясь в серые кучевые облака. Мрак рассеивался. Но в самой небесной глубине, ожидая, осталось затаившееся нечто.

 А на помосте жалобно и протяжно выл ослепший Ильвиг.

 Палач поднял его, ухватив за рога.

 - Что с ним делать, княже? – спросил он. – Продолжить?

 Луверик осмотрел площадь, на которой оставались еще корнуоты, что притихнув, ожидали, чем же закончится это светопреставление.

 Колдун перестал кричать.

 - Стой, князь, стой! – взмолился он вдруг. – Стой…

 Какое-то время Ильвиг молчал, свисая с рук палача и набираясь сил.

 - Пока ты не лишил меня языка, владыка, - заговорил он, обращая к князю ослепшее, испачканное смолой и кровью лицо. – Я хочу передать тебе слова отца, который, умирая, оставил предсказание об Арбоше. Лишь стоя на границе жизни, отделяемой меня от мира мертвых, где ждет меня отец, я выполню неосторожно данное ему обещание. Я всегда ненавидел тебя, князь. Пусть сегодня, в день смерти Ильвига, не останется тайн. Мой отец всегда уважал тебя и пророчил большое будущее. Я не мог простить ему этого. Ведь меня, своего сына, он считал дураком и отступником, – он помолчал, свесив голову и тяжело дыша, потом снова повернулся к господину, которого не мог больше видеть. - Слушай, князь! Тебе не избежать войны с марлогами! Но одолеть их ты сможешь только «когда ночь наступит в начале дня».

 - Останови казнь, палач! – тронутый откровением, приказал Луверик, привыкший многое прощать даже врагам.

 Ильвиг в который раз разразился сумасшедшим хохотом.