Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

Когда Л.Н. Гумилев говорит, что русский суперэтнос никогда не принадлежал европейскому суперэтносу, по сути он конечно прав, но по форме звучит как-то абстрактно, даже если научно. К тому же глагол «принадлежал» не совсем уместен. Оттого и возникли два суперэтноса, мягко, или научно, говоря, «некомплиментарных», что раздел произошел сразу и навсегда, одни выбрали «иметь», другие «быть», это два основных и ортогональных друг другу инстинкта. Русь и Европа – это два разных мира, два разных космоса, живущих в разных измерениях. Даже противоположность не так страшна, все-таки плюс и минус можно сложить или умножить, но ортогональность всегда дает только ноль. Математически точно выразился Киплинг: «Восток и Запад два полюса, и они никогда не сойдутся вместе».

* * *

Это невероятно, замечательно, парадоксально, что Россия за 300 лет Романовской династии уже казалось на все 99 % стала наконец «принадлежать» Западу, построена новая, нерусская с нерусским именем, столица на максимально приближенном к Западу и Атлантике месте, власть говорит на хорошем французском или немецком, но на плохом русском, сплошь иностранные фамилии, сплошь протестантские и католические заведения, границы открыты, даже мы стали почти «своими» в Париже и Берлине, наконец «мы» в «индоевропейском суперэтносе», и вдруг в историческое одночасье, откуда ни возьмись какие-то «большевики» все снова обнуляют. Нет ни Романовых, ни «блистательного» Петербурга, ни «ваших благородий», вообще никого нет. Но есть великая «отечественная» и «священная» война с Западом, есть «железный занавес», есть снова два полюса и все то же великое противостояние.

В новейшее время мы снова видим потуги новейшей элиты притянуть себя за уши к Западу, и это лишь очередной раз доказывает, что ее, «элиту», этих вождей, рудиментов-кшатриев, история ничему не учит.

* * *

Наиболее ясным аргументом в пользу того, что Русь-Расея последняя из сохранившихся территорий ближе всех к первоисточнику, это ее пронесенное сквозь века солнце-огнепоклонничество. Если признать, что истоки белой расы надо искать на севере, и еще точнее, за Полярным кругом [9] , то именно Солнце было и будет для всех ее ветвей главной объединяющей силой и указующим символом. Для русского Солнце является самым древним и самым стойким архетипом, и сознательным и бессознательным, несмотря на вековое давление Степи, на эпидемию иудо-христианской болезни, ни на откровенно межвидовую борьбу на выживание с проатлантической цивилизацией европейских ренегатов.

Глава VI Ратаи и кшатрии

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное