Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

Так называемое «Нечерноземье», самая Русь, как и вся Северо-Восточная Русь, относится к так называемой «зоне рискованного земледелия», и, очевидно, чем севернее, тем рискованнее. Но тогда не понятно, почему чем южнее, тем больше замещает животная пища растительную. Загадка, почему в Черноземье и за Доном, в «житнице» российской, потребление хлеба на душу населения, меньше чем, например, в Вологодской губернии, и так было всегда. Известный публицист А. Журавский писал в 9 году: «Многие ли знают, что на Печоре уже более 400 лет (в Усть-Цильме) существует хлебопашество? Многие ли знают, что, даже по данным официальных статистических отчетов, урожаи здесь выше, чем в 50 % остальной России». Он же отмечал, что в Пермском и Вятском крае производилось более четверти миллиарда пудов зерна, хотя пахотная земля составляла здесь 7 % всей пахотной земли Европейской России. Причем земля более скудная, а климат для земледелия экстремальный. В 92 году в окрестностях г. Вельска был обнаружен скороспелый вид пшеницы, а самая скороспелая пшеница в мире найдена на Онеге! Откуда они там появились и кто их выводил? Известный статистик XIX века Иван Федорович Штукенберг в своем «Описании Архангельской губернии» (СПб., 857) свидетельствует: «Несмотря на скудную растительность Канинской земли, на границах ее в небольшом количестве встречается дикая рожь. На бывшей в Архангельске выставке земледельческих произведений эта рожь была представлена в виде зерен, муки и печеного хлеба. Здесь же встречается дикий горох, дикий чеснок, употребляемый самоедами и годный в пищу, ягоды четырех сортов». Он отмечает далее, что академик Лепехин еще в XVIII веке сожалел о том, что никак не используется растущий здесь дикий лен. Как объяснить на Севере Руси скороспелую пшеницу и дикорастущие рожь, горох и лен, когда заведомо известно о том, что за последние два тысячелетия рожь, горох и лен, и тем более пшеница, здесь не выращивались и более того – самоеды, по утверждению Лепехина, а затем и Штукенберга, употребляли в пишу только дикий горох и чеснок, не имея представления о ржи, льне и пшенице. Единственный, как и естественный, ответ: это наследие Севера и естественно для русских есть то, что они выращивали всегда и везде еще со времен Гипербореи.

* * *

Тайна Севера одним осколком и в тайне злаков – ржи и пшеницы.

Известно, что пшеница, которую мы имеем, никогда не существовала в диком виде, и нет никаких свидетельств, что она произошла от какого-либо более примитивного растения.

Уже в каменном веке в Европе возделывали целых пять различных сортов пшеницы, самый известный вид древнейшей пшеницы, египетская, появилась в Египте вдруг и сразу, вместе с новой земледельческой цивилизацией. Дарвин считал, что пшеница и другие злаки происходят от различных видов, уже исчезнувших, или выражаясь яснее, неизвестных сегодняшней науке. И добавляет: «Человек должен был возделывать хлебные злаки с очень древних времен». Укажем – «с Гиперборейских», начала пшеницы потеряны, потому что потерян континент, на котором существовала древнейшая и самая развитая земледельческая цивилизация.

И не странно ли, что загадочные дикие злаки нашли на земле со странным названием «Канинской»?

Если верить Библии, Каин – это тот человек, которого имел в виду Дарвин.

Когда после гибели Арктиды раса отходила с севера на юг, и когда одна часть, будущие индоевропейцы, шла или бежала, не останавливаясь, другая часть расы, ее земледельческое ядро, вынужденно отошла до максимально допустимой широты, где возможно было земледелие, и «Канинская» земля была одним из рубежей отступления, на котором славяне задержались достаточно долго, настолько, насколько позволила климатическая обстановка. Они ушли дальше, но лен и пшеница остались и выжили, хоть и одичали.

* * *

Хлеб на Руси есть все, именно в славянских языках он, старославянское «жито», отождествляется с самой жизнью. В языке сохранилась его изначальность, жито, зерно, как и солнце, среднего, то есть изначального, еще никакого рода. Разделение на мужское и женское было вторичным и даже второстепенным, самое древнее и самое главное остается ничьим, «средним», и самим собой. Зерно, хлеб, каравай, корж, колобок (также древн. нем. hleib, korn, cereals, grass) содержит главный северный и солнечный корень К(с) – Р(л), это снова подтверждает «зерно» традиции Севера: земледелец=солнцепоклонник.

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное