Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

Самый «языческий» праздник, Семик, 4 июня, который не имеет никаких связей в ветхо-новозаветной традиции, и которому не удалось подыскать ни одного христианского события и палестинского святого, тоже наирусский день Ярилы. Б.А. Рыбакову удалось установить этот языческий срок дня Ярилы, в расшифрованном им календаре IV века знаком молодого деревца отмечен день 4 июня. Именно в этот день, по свидетельству М. Горького, в Нижнем Новгороде провожали Ярилу, скатывая с горы огненное колесо. В записях немецкого путешественника Герборода от 4 июня 2 года: «Сегодня день Ярилы, бога Солнца и плодородия. Славяне справляли этот праздник массовыми игрищами и плясками: «Приблизившись… мы увидели около 4000 человек, собравшихся со всей страны. Был какой-то праздник, и мы испугались, увидев, как безумный народ справлял его играми, сладострастными телодвижениями, песнями и громким криком»». В тот же день справляли день Яровита поморяне. В храме Яровита в Поморье висел священный золотой щит, который символизировал Ярило-солнце. Западные славяне в Ярилин день чествовали также Йешу-Перуна (ЗмеяПеруна). Перун (Белун) это та же ипостась, но уже «змеиная», солнцебога. В русском фольклоре солнце известно и как «Царь-Змей».

Кроме весеннего равноденствия и летнего солнцеворота, следующее по значимости место в солнечном году занимает зимний солнцеворот. В Северо-Восточной Руси праздник зимнего солнцестояния еще в прошлом веке называли рождеством Ярилы. 24 декабря Лада рожала Божича (Даждьбога) и Коляду, иногда их замещают Перун и Ярило. Судя по сказке «Три царства» все три сварожича рождались в одну «рождественскую» ночь. 2 марта Земля-Лада рожала весеннего бога Ярилу, зачатого в купальскую ночь, тогда же отмечался праздник воскресения Перуна. В зависимости от местности в конце апреля (в Ярославской губернии, «Ярилиной» вотчине, к примеру 27 апреля, как и во всей Северной Руси) отмечался уже весенний праздник Ярилы, а 26 октября осенний праздник Ярилы. Насколько это был глубоко родовой праздник, говорит прежде всего то, что новой религии не удалось вытравить его из народной памяти и пришлось заместить неким греко-византийским Юрием-Георгием. Но и новый Георгий-Победоносец остался тем же воином-земледельцем, и даже в новой иконографии ничего не смогли с ним поделать, он, так же как Ярила, на белом солнечном коне с копьем или солнечным лучом, с солнцем на щите, попирающий змея-дракона Аши-Вритру. Смогли лишь златокудрого, «солнцеволосого» Ярилу зачернить в средиземноморского брюнета Георгия. Москва, главный город Руси, тоже Ярилин город, основанный Юрием Долгоруким на Ярилином капище, и герб Москвы практически в точности повторяет самого русского солнцебога, пахарявоина, как его изображали в дохристианской Руси. В Москве день Ярилы-Юрия-Георгия отмечают 23 апреля, отсутствие четко привязанной даты связано, видимо, с тем, что весенний Ярило – это главный праздник земледельца, когда наконец пробуждается великая животворящая сила природы, возрождается земля, зерно прорастает, и для Руси этот момент естественным образом отодвигался к северу. Есть очень сильное подозрение, что именно этот главный северный земледельческий праздник стал в силу своей мощи в северном «коллективном бессознательном» главной мишенью для удара ближневосточной Традиции и основой для христианской Пасхи. То, что она оторвана от Солнца и суетится каждый год вслед за суетливой Луной, имеет глубокий смысл, она действительно закрывает собой главный момент и праздник земледельца на всем современном пространстве Севера, на всем севере Евразии.

Ни один бог Руси не имел такого календаря, как Ярило, и это было связано с тем, что он был не только и не просто солнцебогом, он являлся главным родовым богом земледельческой Руси, и именно он вел земледельца по солярному циклу, и поэтому у него нет аналогов в скотоводческой Индоевропе.

На Руси верили, что Ярило весной отпирает небесным ключом землю, росу, небесный цвет, или рай. И что есть царство, где люди умирают на зиму и воскресают в Юрьев (Ярилин) день. Потому православная Пасха и заняла такое место в русской жизни, что она легла на самый «ярый», самый полярный языческий праздник в русском «коллективном бессознательном». То, что Яр-Ярило и есть главный бог Весны-Зари и нового Солнца, подтверждает и санскритское «jarya» – «заря».

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное