Дети августа

Да и подарок был хорош. Младшему и раньше доводилось стрелять из ружья (первый раз — лет в девять), но теперь у него будет не просто свое собственное. Будет вещь, которой не стыдно и похвастаться перед теми, кто постарше. Не старая «вертикалка», как у ровесников, а супервещь, да еще «импортная». Только представить — ее когда-то привезли из неведомой дали, куда ехать как сто раз от Прокопы до Заринска.

«Benelli Comfort». Полуавтоматическое ружье с магазином на четыре патрона. Оно выглядело как игрушечка, почти не давало отдачи и совсем не дрожало при выстреле, а цевье идеально ложилось в руку. Пацаны от зависти лопались. Но когда он вчера похвастался перед Кирой, она назвала его мажором и занудой.

«Вот если бы ты его сам собрал из старых деталей… тогда это было бы ружье. Или если бы в бою захватил. А так это просто дорогая игрушка… наследного принца», — хихикнула она.

Вот уж обиднее не могла сказать. Ну почему она считает его неженкой и папенькиным сынком? Чушь это все про наследника. Никто по наследству власть не даст. Тут все сход решает. Да ему и самому это на хрен не надо.

Дед как-то сказал, положив руку Сашке на плечо: «Держись подальше от девушек, которые смотрят на облака. Если смотрит в землю, это хорошо — значит, скромная. Если чуть выше — тоже ничего, значит развратная. Если смотрит в глаза — нормально, будет верным товарищем. Но если на облака — беги. Сразу. Вырастешь, поймешь меня».

С Кирой Красновой они знали друг друга с самого детства, хотя «иначе» Младший стал смотреть на нее только пару лет назад. Вечером он ждал и ее в гости, хотя почти уверен был, что толку не будет. Это он о душевном, конечно. Не о пошлостях каких-то. Кира была младше его на год, у нее были красивые волосы с оттенком рыжины, каких не было ни у кого в деревне. Дед говорил, что раньше таких, как она, на кострах сжигали. Видимо, чтоб бога задобрить.

Тайком от родных Сашка хранил ее фотографию в рамке в ящике стола. И она действительно смотрела на облака, а еще читала книжки — но совсем не такие, как он.

Из кухни, сильно наклонившись, чтоб пролезть в проем, вышел дядя Гоша, с большой миской вареников, над которой поднимался пар. Увидев племянника, он расплылся в улыбке до ушей и стиснул Младшего так сильно, что у того едва не затрещали кости.

— Привет-привет!

Произносил он «пливет», как маленький ребенок. Но весу в том «ребенке» было больше ста кило. Хорошо еще, что за уши тянуть не стал.

Через открытую дверь кухни Младший увидел Женьку. В сером шерстяном платье, в косынке и цветастом фартуке. Она помахала ему рукой, но подойти пока не могла. С тех пор, как заболела бабушка, она была самой главной женщиной в роду, и все они без нее бы пропали. Чего она только не умела! И кухарничать, и заготовки делать, и травки собирать, да и знахарить тоже. «Лечит мята невралгию, а свекла — гипертонию. Земляника — гонит соль, а шалфей — зубную боль…» — этот длинный стишок когда-то бабушка ее наизусть учить заставляла. Огород и сад тоже были теперь на ее попечении.

Но сейчас она отмеряла алюминиевой кружкой нужное количество пшена для каши. Крупы хранились в кладовке не в мешках, а в больших пластиковых бутылях — так мыши не прогрызут. Впрочем, численность мышей держали в рамках несколько кошек.

Подарок от сестры он тоже уже получил, и теперь тот стоял в коридоре на полочке с обувью. В таких ботинках было даже жалко ходить по пересеченной местности или лазить по лесам-болотам — настолько они были хороши. Он так и не понял, сшила она эти «берцы» по старинным лекалам, используя довоенную литую подошву, или отреставрировала старые, со складов.

В печи потрескивали поленья, на печи закипало молоко. В кадушке поднималось тесто — будут пироги с капустой. И дома чисто, хотя какой смысл мыть место, которое они так скоро покинут? Младший почувствовал укол стыда — пока он дрых, они уже столько всего сделали. Наверно, он и вправду мажор, лодырь и неженка. Надо предложить свою помощь. Работы всегда хватает. Даже сейчас, когда урожай уже убран.

Вареники были их фирменные. Одна часть фарша, одна часть капусты и одна — картошки. Тесто с одним яйцом, но можно и без яйца. Соль и перец по вкусу. Хотя, если соль еще можно было достать, то перца у них давно и в помине не было, и вкус его Младший уже забыл, помнил только жжение во рту.

Дядя тем временем сел на стул в углу, и тот под ним жалобно скрипнул. Вареники были большие, но он их проглатывал за один укус. Зубы у него были необычные — мелкие и острые, далеко расставленные. У всех нормальных людей зубы в детстве меняются, выпадают, а дядя Гоша, говорят, родился с такими, и дальше они только делались чуть крупнее по мере того, как рос он сам.

Сейчас он выглядел спокойным и в перерывах между варениками играл с серой кошкой Дуськой — поднимая ее в воздух на своей огромной ладони и занося над ней вторую. Делал он это, просто чтоб погладить ее, но любой решил бы, что собирается расплющить. Кошка терпела, даже не пытаясь сопротивляться. Лежала будто мертвая.