Дети августа

А еще был пчелиный расплод — новорождённые личинки в собственных ячейках с питательным кормом, высушенные и истолченные в пудру. Эта мука была сладкой и на вкус приятной, разве что отдавала пыльцой. В нее добавляли порошок из некоторых целебных растений. А после катали шарики и давали детям как витаминки. Дед смеялся над этим и говорил, что через два поколения они будут личинок и жуков есть без сахара, живыми. Но как бы то ни было… в Прокопе не было чахотки и многих других хворей.

Когда Сашка перестал кривиться, и мир в его глазах снова обрел четкость, первое, что он увидел, была ухмыляющаяся рожа Пустырника.

— Ну как, прожгло? На здоровье.

«Пожрать бы, что ли, предложил, паразит».

Но вместо ломтя мяса или краюхи хлеба Евгений Александрович — таким было его полное имя — принес ему из дома какой-то продолговатый кожаный чехол.

— Батя мой знал твоего деда. Говорил, что есть люди, которые снаружи как кремень, а внутри — труха. А есть — наоборот. Я не говорю, что ты такой. Не зазнайся. Это тебе как аванс. С днюхой тебя, Саня, с днюхой.

Сказал — и протянул ему эту штуку, оказавшуюся неожиданно легкой.

Сашка расстегнул ножны и достал из них то, что показалось ему удлиненным ножом. Рукоять была удобной, с выемками под пальцы, а лезвие широким, но довольно тонким, длиной сантиметров тридцать, чуть закругленным. Сталь не блестела и была почти черная.

— Мачете. Марка «Ка-Бар». Вообще, это не оружие, — объяснил Мищенко, закуривая трубку, которую до этого старательно набивал. — Это нож для рубки тростника. Но раз человек — это думающий о себе тростник, то мачете и для него сгодится… Можно и сучьев нарубить, и колышки обстрогать, и тушку разделать. А для боя… эта штука годится с трудом. Хорошо если противник один — его можно, как курицу, зарезать. Или без конечности оставить. Но это, если хорошо наточить и если силенки есть. Минус — равновесие трудно держать… баланса нету. И после сильного замаха тебя занесет — мама-не-горюй. Придется плясать, уворачиваться, как зайчик, если враг не один. А это не по мне. Мне пером сподручнее. Насадил одного, полоснул другого — повернулся к третьему. Лучше ножа ничего быть не может. Да и как инструмент нож удобнее в связке с топориком. А топориком тоже можно уконтрапупить между глаз.

В свое время Евгений Саныч учил и Младшего, и других ребят технике боя. Недолго учил — месяца четыре, потом у него случился запой, когда он вышел из него, то уехал с охотничьей партией надолго за шкурами, а вернувшись уже, наверно, и забыл про своих подопечных. Но успел натаскать и в рукопашном, и в ножевом, и даже немного стрелять научил, руку правильно держать, глазом правильно целиться. Ошибки показывал. Учил жестко и даже жестоко — с синяками, шишками и матерками. Но научил даже тому, как выбивать направленную на тебя пушку… и многим другим приемчикам. Жаль — бросил это дело.

— С-басибо, — Александр поблагодарил за подарок и убрал вещь в ножны. Как нарочно, у него заложило нос.

Махать этой штукой здесь ему показалось несолидным. Дома опробует. Хотя отец будет хохотать, говоря, что он насмотрелся кино про уродливого индейца из Мексики с такой же острой штукой. Самому отцу такие фильмы ой как нравились. Сильнее нравилась только Тарантина.

— А про радио вы не забыли?

— Какое еще радио? — грубо буркнул Пустырник. — Радиолу тебе, что ли, отдать, диско танцевать под нее будешь?

Но тут же хлопнул Сашку по плечу:

— Да не ссы ты. Я шутю. Отдам, так уж и быть эту рухлядь с антенной. Мне все равно не с кем разговаривать. Я больше слушаю по диапазонам… Не так, как твой дед, который передачи из Астралии ловит. А я с ближним прицелом. Слежу, ни ходит ли кто у нас тут вокруг. Если батя твой такой умный, пусть сам и следит. Мне вообще с нашим вождем перетереть за жизнь надо. Приду к нему седня, когда медведя завалю.

В ответ на удивленный взгляд Сашки он пояснил:

— А ты это… езжай уже. Туча идет, гроза может быть. И осторожнее будь. Недавно в районе церкви дед Семен видел косолапого, когда за грибами ходил. Шатается от храма до магазина «Корвет». Да не Семен, он трезвый. Мишка шатается. Кровь с него каплет, скорее всего — подранок. Никто из наших там не был. Видать, киселевцы подстрелили. Сколько им говорили, не ходить в нашу территорию. Своей, что ли, мало? Хорошо еще, что не подрал никого — ни человека, ни скотину. Жахну его, будет мясо в дорогу. Лапы особенно люблю.

Вот это да! Это всего километр от того места, где он проезжал час назад. Вот тебе и риск. От одного запаха такой зверюги лошадь могла бы и разум потерять и побежать сломя голову. Но почему-то таких приключений Сашке совсем не хотелось.

Впрочем, Пустырник был не глупее:

— Возвращайся другой дорогой. Это не шутки. Я их полсотни завалил, но не умеючи можно весь магазин твоей «погремушки» выпустить и только разозлить. Ехай в объезд. Где раньше тридцать второй автобус ходил.

В ответ на непонимающий взгляд Младшего он усмехнулся: