Дети Бафомета

Он надел рюкзак и спросил:

– Пошли к Чешуйке?

– Пошли, – ответила Ушка, – только не думаю, что он так же легко согласится.

– Уболтаем, – уверенно сказал Красноклык, – пойдём!

Из окна Чешуйки не было слышно привычных криков и стенаний его матери.

– Это даже подозрительно, – сказала Ушка, – может, случилось чего?

– Ага, – ответил Красноклык, – она резко выздоровела, и сейчас мы зайдём, а она там Чешуечку на коленочки посадила и с ложечки кормит.

– Красноклык! – воскликнула Острозубка, – как тебе не стыдно!

Лис вскинул лапы.

– Прости, как-то само вырвалось. Знаете, у меня какое-то настроение такое, что не понимаю… Я какой-то весёлый.

Ушка хмыкнула и насмешливо взглянула на него.

– Ты и так всегда весёлый.

– Ну, я не знаю, как это объяснить, – сказал Красноклык.

– Это от волнения, – объяснила зайчиха, – ты рад переменам.

– Точно, – прищурив правый глаз и указав на неё указательным пальцем, сказал лис, – это от волнения.

– Ладно, пошли, – сказала зайчиха.

Из комнаты Чешуйки, где он жил вместе с матерью, не доносилось ни звука.

– Странно, – сказал Красноклык, – обычно она всегда ворчит, булькает, шипит, а тут тишина.

– А она сегодня уже наоралась, – сказала соседка, толстая свинья.

Она шла по коридору с огромной кастрюлей в лапах и была настолько большой, что ребятам пришлось прижаться к стене, чтобы она смогла пройти и никого не задеть. От кастрюли шёл пар и такой отвратительный запах, что можно было подумать, что в ней было содержимое выгребной ямы.

– Что у неё там? – спросила Острозубка у Ушки.

– Лучше не думать об этом, – ответила зайчиха.

– Этот как пришёл, так она и давай орать, – продолжила свинья, – а потом всё тише, тише и затихла. Уже полчаса как тишина, а может и больше.

Она стояла рядом с прислонившимися к стене ребятами, глаза которых начали слезиться от вони, но свинья не обращала на это внимания.

– Может, они там того, померли? – спросила свинья.

– Мы обязательно выясним, – стараясь глубоко не дышать, ответил Красноклык.

Свинья улыбнулась, продемонстрировав гнилые зубы и покрытый жёлто-зелёным налётом язык, а из её ноздри вытекла серая сопля.

– Если они померли, то это хорошо, – прогнусила она, слизнув соплю с ноздри, – комната освободится.

– Как вам не стыдно! – возмутилась Острозубка.

– А с чего это мне должно быть стыдно? Я же не сказала, что хочу им смерти, я сказала: если они померли. Вот так-то, детишки.

Довольно хрюкнув, свинья развернулась и ушла к себе в комнату.

– Какая она мерзкая! – сказала мышка.

– Не больше, чем остальные, – ответила Ушка.

– Тихо! – Красноклык поднял лапу вверх и прильнул ухом к двери.

Острозубка и Ушка наклонились и прислушались.

– Там кто-то свистит, – сказала мышка и посмотрела на лиса.

– Или плачет, – ответил тот.

Он встретился взглядом с Ушкой.

– Чешуйка, – хором произнесли все трое.

– Надо открыть дверь, – быстро сказала зайчиха.

– Как? – мышка с недоумением посмотрела на подругу.

– Топором?

Ушка ничего не ответила, прижалась к двери плечом и со всей силы надавила. Дверь хрустнула и упала, а следом полетела зайчиха.

Подняв голову, Ушка увидела перед собой лицо матери Чешуйки. Глаза ящерицы были открыты, язык вывалился наружу, а изо рта воняло даже хуже, чем из кастрюли свиньи.

Ушка отскочила от неё, чуть не сбив Красноклыка и Острозубку.

– Она что, мёртвая? – спросила зайчиха.

– Да, – раздался слабый голос и из-под кровати вылез Чешуйка, – я случайно укусил её за лапу. Я не хотел, честно!

Стоя на четвереньках, он уткнулся лицом в мёртвое тело и заплакал.

– Ты смотри, комната и в самом деле освободится!

Они не заметили, как подошла свинья. Она стояла позади Красноклыка и Острозубки и с улыбкой рассматривала комнату.

– Койку эту я выкину, – хрюкнув от удовольствия, сказала она, – она мне без надобности и буду здесь сушить запасы.

Ребята не испытывали никакого желания знать, какие именно запасы будет заготавливать свинья, ведь это наверняка было что-то крайне мерзкое.

– Пошли с нами, – поднявшись, Ушка протянула Чешуйке лапу.

– Куда? – дрожащим голосом спросил тот.

– Я не знаю, – призналась зайчиха.

– Пойду-ка я позвоню, куда надо, – сказала свинья и, громко выпустив газы, ушла.

Ушка подскочила к Чешуйке и встряхнула его за плечи, от чего у того глаза развернулись в разные стороны.

– Бери быстро всё, что может пригодиться! Спички, сигареты, белковый порошок, носки, шарф! Красноклык, сбегай на кухню!

Красноклык, мгновенно поняв, что от него требуется, побежал на кухню, а Острозубка, схватив рюкзак Чешуйки, принялась запихивать в него все вещи, которые могли пригодиться.

– Быстрее! Быстрее!

– Всё! – крикнула Острозубка.

С кухни прибежал Красноклык.

– Я к себе всё сложил, – задыхаясь от волнения, сказал он, – не знаю, где там чьё, я просто сгрёб всё, что посчитал нужным.

– Молодец! А теперь пошли!

Ушка закинула пребывающего в прострации Чешуйку на плечо, и они выбежали из комнаты.

– А ну стоять!

В конце коридора стояла свинья с тяжёлым тесаком в правой лапе.

– Ограбить меня хотите, – с налитыми кровью глазами сказала она, – этот, смотрю, всю кухню обшарил!