Дети Бафомета

– УА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – раздалось сверху.

Ушка вскинула голову и увидела, как с дерева, хлопая огромными серыми крыльями, взлетела птица. Она кружила над ними и громко смеялась:

– УА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

– Кто ты? – схватив тесак, проорала зайчиха.

Взмахнув крыльями, птица шумно опустилась в нескольких метрах от них и уставилась на Ушку чёрными глазами.

– Кто ты?

Птица склонила голову набок и щёлкнула клювом.

КЛАЦ!!!

КЛАЦ!!!

КЛАЦ!!!

– Ты давно за нами наблюдаешь?

– А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – продолжал смеяться Красноклык.

Птица указала на лиса и моргнула. Ушка шагнула к ней, но птица, взмахнув крыльями, взлетела на крышу хижины и прислонилась к трубе, из которой тонкой струйкой шёл дым. Она снова склонила набок голову и зацокала.

ТАКА-ТАКА-ЦАК!

ТАКА-ТАКА-ЦАК!

КЛАЦ!

КЛАЦ!

ТК-ТК-ТК-ТК-ТК!

ЦАК!

ЦАК!

– Ты хочешь что-то сказать?

Наблюдая за птицей, Ушка не заметила, что Красноклык перестал смеяться и, взяв бутылку, подошёл к ней. Зайчиха даже вздрогнула, когда лис неожиданно вышел вперёд и протянул водку.

– Будешь? – спросил он у птицы.

Птица отошла от трубы, подпрыгнула и, расправив крылья, приземлилась рядом с ним. Красноклык налил водки в широко открытый клюв и птица, задрав вверх голову, с наслаждением её проглотила.

– Зачем ты дал ей водки? – спросила Ушка.

– Гостей надо уважать.

Птица внимательно посмотрела на зайчиху и неожиданно прокаркала:

– Он прав – гостей нужно уважать!

Если бы Ушка не была пьяной, она бы точно испугалась, а так просто дёрнулась назад и, глубоко вздохнув, спросила:

– Ты умеешь разговаривать?

– А то! – дерзким голосом ответила птица.

– Зачем тогда ты цокала и квакала?

– Цокают жуки, а квакают лягушки! – сказав это, птица выхватила у Красноклыка бутылку, и вылили остатки себе в клюв.

Красноклык дождался, пока она проглотит водку, после чего спросил:

– А ты откуда?

– Живу я здесь.

– В лесу? – спросила Ушка.

Птица издала странный хрипящий звук, моргнула и, указав крылом вверх, ответила:

– Везде.

– Как это?

– А у вас подружка сдохла, – щёлкнув клювом, сказала птица.

Зайчиха обернулась и увидела, что Острозубка, свернувшись клубком около бревна с черепом, крепко спит. Рядом с мышкой лежал вертел с недоеденным мясом.

– Она спит.

– Жаль, – сказала птица.

– Почему?

– Больше мёртвых – больше еды, – весело ответила птица.

– Ты ешь мёртвых?

– А вы разве нет?

– Это… это вышло случайно, – как бы оправдываясь, сказала Ушка, отворачиваясь в сторону, чтобы не видеть чёрных глаз птицы.

– Да? Ну, тогда я тоже случайно.

Если бы у птицы был нормальный рот, она на этих словах точно бы улыбнулась.

Красноклык положил лапу Ушке на плечо и, мотнув головой, спросил заплетающимся голосом:

– Слушай, это, ну, это самое… что я там хотел спросить? А, вот оно, да! Ты, это, ну, сказала, что живёшь везде, так ведь?

– Угу.

– А ты была за стеной?

КЛАЦ!

КЛАЦ!

КЛАЦ!

Прощёлкав клювом, птица подскочила вверх и, кувырнувшись в воздухе, приземлилась обратно.

– Нет, не была, – ответила она с лёгкой долей грусти.

– Почему?

– Они там думают, что мы разносим заразу и всех птиц из Межречки отлавливают, сажают в клетки и колют уколы до смерти. Я что, дурочка, чтобы туда лететь?

– Но ты хотя бы видела, что там? – спросила Ушка.

– Здесь лучше, – ответила птица.

– Чем?

– Всем. Слушайте, а те двое, которых вы убили, вам нужны?

Она явно говорила о двух незнакомцах, тела которых валялись за хижиной.

– Нет, а тебе они нужны?

– Еда, – просто ответила птица.

– Ты знала их?

– Ага, – кивнула птица, – я сюда иногда по ночам залетала, чтобы поклевать объедки. Днём нельзя было, а то бы они меня саму сожрали, а по ночам они обычно куда-то уходили.

Ушка, вспомнив, как в лесу на них пытались напасть, сказала:

– На охоту они ходили.

– Значит, отохотились, – сделала вывод птица, – и теперь я из съем. Знаете, что самое вкусное? Глаза!

Она обошла Ушку и Красноклыка, подошла к обрубку бревна и, склонив голову, посмотрела на череп.

– А вот это хорошо, очень хорошо! – прокаркала птица.

Зайчиха и лис подошли к ней, и Ушка спросила:

– Что хорошо?

– Надо чтить, надо почитать, надо уважать! Я почитаю Первоворона и поэтому никогда не остаюсь голодной, ну а вы ведь не вороны, поэтому должны почитать этого! Не знаю, как его зовут, но это очень хорошо и правильно!

– Вот видишь! Я был прав! – с жаром воскликнул Красноклык.

– С тобой никто и не спорил, – сказала Ушка.

– Мы возьмём его с собой.

– Бери.

Прикоснувшись к черепу кончиком крыла, птица развернулась и пошла за хижину. Перед тем, как зайти за угол, она повернулась к ребятам и, пристально глядя на них, сказала:

– Если один из вас помрёт, то, пожалуйста, не закапывайте его.

КЛАЦ!

КЛАЦ!

КЛАЦ!

Из-за хижины раздались первые глухие удары, а Красноклык, опустившись на колени перед черепом козла, благоговейно прошептал:

– Я нарекаю тебя – Безымянный Козёл!

– Подходящее имя, – усмехнулась Ушка, – как раз для неизвестного черепа. Слушай, надо в хижину идти, а то скоро стемнеет.