Дети белой крови

– Думаешь, Аурика передала их не ему?

Амиар начинал догадываться, что за портал ведьма открыла в порыве отчаяния.

– Нет, не ему. Кажется, я знаю, где они. Но камни – не главная наша забота сейчас. Мы должны выбраться отсюда, а потом помочь Катиджану… если еще не слишком поздно.

* * *

Катиджан прекрасно понимал, что ситуация давно уже вышла из-под контроля, но вместо страха чувствовал странное, уверенное спокойствие. Он не тешил себя иллюзиями, зная, что существо, беснующееся за ледяной завесой, способно его убить. Значит, так и должно быть. Он не столько осознавал умом, сколько чувствовал: он там, где суждено, именно к этой точке много лет вели запутанные, не всегда предсказуемые пути его жизни. Он должен был попасть в Сивиллу именно сейчас, чтобы стать между Огненным королем и одним из великих чудовищ. Катиджан не знал, куда так торопится Амиар, но это было и не важно. Он уже изучил Огненного короля: если тот согласился уйти с поля боя, бросив там кого-то вместо себя, значит, это действительно важно.

Лед покрылся трещинами, и Катиджан больше не восстанавливал его. Создание такой клетки отнимало гораздо больше сил, чем отняла бы битва, даже если оно дарило временное спокойствие. Нет смысла оттягивать неизбежное, нужно начинать. Поэтому колдун сделал глубокий вдох и отозвал энергию, поддерживавшую лед.

Полупрозрачная завеса мгновенно разлетелась на крупные ледяные глыбы, горячий воздух Сивиллы стал прохладным, морозным даже. А перед Катиджаном теперь стоял Серапис, окруженный черными роями насекомых.

Он не принял звериный облик и все еще оставался человеком – потрепанным, уставшим, злым, и все равно человеком. Это было плохо. Катиджан прекрасно знал, что любое из великих чудовищ может быть убито только после того, как пройдет три звериных перевоплощения. Он не надеялся победить Сераписа, но рассчитывал провести его хотя бы через два лика, прежде чем за дело возьмется Огненный король.

Однако то, что Серапис сохранил свое человеческое тело, означало, что он гораздо сильнее, чем предполагал Катиджан.

Чудовище было в ярости из-за того, что его так бесцеремонно остановили в момент охоты на Огненного короля, но даже так оно не спешило нападать. Серапис окинул Катиджана задумчивым взглядом мутных глаз и криво усмехнулся.

– Инанис. Ну конечно. Ваша поганая порода узнается даже через века.

– Мы умеем производить неизгладимое впечатление, – отозвался Катиджан.

– Я помню твоего предка, он доставил мне особенно много хлопот. И я все не мог понять: почему он кружит надо мной, как одна из моих мух?

Глядя на молодое лицо Сераписа, сложно было поверить, сколько ему лет на самом деле. Но Катиджан не дал себе обмануться, он прекрасно знал, что все слова чудовища – чистая правда. Серапис говорил это не от доброты и не из-за принципиальной честности, он просто знал, что правда способна ударить больнее, чем любая ложь.

– Ну и как, узнал причину? – поинтересовался Катиджан.

Во время их показательно непринужденной беседы он не расслаблялся ни на секунду, пытаясь понять, как лучше нанести первый удар. Главной силой Сераписа в человеческом теле были его насекомые, если уничтожить их всех одним махом, он вынужден будет принять звериное обличье. Знать бы только, как это сделать!

– Узнал, – кивнул Серапис. – Причина была смешной, на самом-то деле! Я в то время создал потрясающую болезнь, заставляющую людей гнить заживо. Я использовал ее и в Сивилле, кстати. Ты видел трупы на улицах? Это все она, моя чума. Но на элементалей она влияет не так сильно, с людьми картинка получается куда приятней: пять-семь дней невероятных мучений и полная агонии и безумия смерть, все как я люблю. Так вот, оказалось, что моя чума уничтожила деревню, где жил юный Инанис. А он, наследник местного колдовского рода, ничего не мог изменить, его спасал лишь собственный иммунитет – но он, деревенский дурак, и слова-то такого не знал!

– Можно подумать, ты это слово в те годы знал.

– Тоже не знал, но мне было все равно. Я не интересовался именно той деревней или судьбой твоего предка, они для меня были одними из многих. Не хватало еще запоминать каждую деревню, которую я уничтожил! А вот он страдал, глядя, как умирают все, кого он любит. Когда у него на руках погибли его родные, он решил выжечь всю деревню, чтобы остановить заразу, а заодно и себя – не оправдавшего их надежды. Как видишь, твой род никогда умом не блистал. Он сильно обгорел, он уже умирал и, возможно, если бы Огненный король нашел его чуть позже, мы бы с тобой не разговаривали. Но этот предатель пришел на пепелище слишком рано, вылечил ту обугленную головешку, что осталась от твоего предка, начал обучать его. Вот тогда Инанис и стал досаждать мне!

Серапис старался быть насмешливым, делал вид, что первый лорд Инанис был лишь жалкой мошкой, мельтешащей перед глазами. Но Катиджан слышал в его голосе эхо давней злости. Похоже, тот чудом выживший, обожженный и полный жажды мести мальчишка сыграл не последнюю роль в поражении Сераписа. Он запомнился настолько, что его имя осталось в памяти чудовища на века.