Дети Бемби

Гурри тайком наблюдала за этой суровой игрой. Она не очень хорошо понимала, что происходит, но не могла оторваться. Одновременно Гурри тщательно заботилась о собственной безопасности, в страхе ускользнула от самого юного короля и спряталась как можно лучше. Она с трудом переносила острый запах, исходивший от королей. От вида гигантов она приходила в ужас, смешанный с волнением и восхищением. Этот ужас околдовывал ее. Гурри с назойливым любопытством не сводила любопытных глаз с королей и не могла понять, что все-таки пугает боязливую Фалину и постоянно озабоченного Гено.

Теперь Гурри предстояло увидеть спектакль с участием королей. Оглушительный рев внезапно прекратился, повелитель словно онемел от изумления. В свадебные покои, на прогалину, вышел второй король. Непрошеный, нежеланный он шествовал с таким видом, словно имел полное право потребовать свою долю. Он был такого же роста, как и первый повелитель. Точно так же блестели его рога, широкие, с таким же количеством зубцов. Несколько секунд, словно примериваясь, олени неподвижно стояли друг против друга. Их глаза злобно сверкали.

Взгляд непрошеного гостя говорил: «Убирайся!»

Взгляд другого кричал: «Только попробуй меня тронуть!» Дамы напряженно наблюдали за встречей.

Казалось, они спрашивали: «Кто все-таки завоюет нас?»

Борьбу начал пришелец: он кинулся на противника, который уже ждал его. Наклонив рога, каждый пытался поразить другого в плечо или загривок, но натыкался лишь на голову. Лоб ударялся о лоб. Звенели, сталкиваясь, рога. Два молодых оленя, воспользовавшись потасовкой, кинулись завлекать дам и подольститься к ним.

Оба бойца прилагали все силы, чтобы заставить противника сдаться. Они уперлись ногами в землю, их мускулы напряглись так, что набухли вены. Их налитые кровью, широко открытые глаза не видели никого, кроме ненавистного врага. Так и стояли они какое-то время голова к голове, налегая друг на друга всей своей тяжестью, чтобы выяснить, кто из них сильнее. Оба тяжело дышали. Со стороны это выглядело безобидной забавой, даже шуткой. И тем не менее, это был яростный, беспощадный поединок.

Чужак, который пришел, чтобы бросить вызов и победить, потерял терпение и решил схитрить. Он отпрыгнул, рассчитывая, что олень-хозяин подастся вперед, когда неожиданно ослабнет давление, которому он упорно сопротивлялся. Но олень-хозяин стоял, как стена и, слегка повернувшись, вновь выставил рога навстречу пришельцу, пытавшемуся нанести удар сбоку. Снова стояли они голова к голове, их дыхание стало еще более тяжелым, еще беспощаднее боролись они друг с другом. Внезапно олень-хозяин намертво уперся передними ногами в землю, напряг все свои силы и нанес молниеносный, страшный удар рогами по рогам противника.

От такого удара лоб врага стал мягче, словно чуть-чуть надломился; удар, который пришелся по рогам, отозвался звоном у него в голове. Перед глазами поплыли круги. За первым ударом последовал второй, и опять по рогам. Этот удар был нанесен с такой силой, что от рогов пришельца отскочил большой кусок, и, кувыркнувшись перед его носом, шлепнулся на землю.

Враг был посрамлен. В голове у него помутилось. Плохо понимая, что произошло, побежденный ударился в бегство. Словно перепуганный заяц, помчался он прочь от места поединка, с треском пробежал сквозь заросли и был таков. Победитель с грозным видом сделал вслед ему несколько шагов, но преследовать не стал. Он удовольствовался тем, что защитил свою собственность и отразил дерзкое нападение. Он величественно и гордо выпрямился, окруженный как верными, так и неверными и в воздухе прогремел его победный рык.

С ужасом любовалась им Гурри; даже дрожа от страха, она любила его. И ничего не могла с собой поделать. Что все-таки рассказывали ей ее близкие, отец о коварстве королей?

Она тщательно пряталась, убегала, когда оказывалась вблизи какого-нибудь короля. Но теперь короли и королевы бродили повсюду. Сколько ни остерегайся все равно можно было неожиданно столкнуться с повелителем. Но никто не обращал на нее внимания, никто не удостоил ее даже взглядом. Никто не замедлил шаг, чтобы посмотреть, кто там удирает.

Гурри осмелела, размечталась и стала менее осторожной. Она перебежала дорогу побежденному королю. Он шел недалеко от нее в плохом настроении, с трудом переставляя ноги. Голова у него раскалывалась от боли. Заметив лань, он снова пришел в ярость и решил выместить на ней злобу. Он пригнул голову и стремглав кинулся навстречу Гурри.

Гурри в ужасе помчалась прочь и, вспомнив заячьи повадки, делала одну петлю за другой; ей казалось, что все кончено. В безотчетном страхе поклялась она впредь не забывать советы отца и наставления матери. Олень, впрочем, очень скоро перестал ее преследовать. Он побежал дальше на луг и по дороге стал грозно трубить.

Со стороны прогалины, откуда его выставили, прогремел в ответ предостерегающий рев оленя-хозяина.

Внезапно зашумели «сторожа»:

— Опасность!