Дети Безымянного (ЛП)

— Сбежать? — девочка рассмеялась невесёлым смехом. — Куда? В лес, чтобы умереть там с голоду? Или пуститься в ночь, пытаясь добраться до Трабена, чтобы там получить от ворот поворот? Может, тамошние купцы и проповедники и приезжают в Подступы, но они ни за что не примут целую деревню беженцев.

— Остаётся ещё приорат, — заметил Давриел. — Он довольно близко.

— Некоторые жители заперлись в нашей деревенской церкви. Те, кто верили в Ангела. Когда приоресса узнала о наших бедах, она прислала священников, чтобы те защищали нас своими молитвами. Но вера не спасла тех, кто спрятался в церкви. Так же, как она не спасла мою сестру.

Похоже, сама Тасенда не поклонялась Ангелу, несмотря на символ, который она носила на запястье. Любопытно. С самого прибытия в Подступы он находил крайне необычным то, как упорно местные жители противились учению церкви. Священники приората — какими бы близорукими глупцами они ни были — обладали одной занятной безделушкой, которая успокаивала души всех, кто умирал в этих местах. Ни гейстов, ни ходячих мертвецов, ни ужасов.

Одного этого должно было хватить, чтобы привлечь последователей, но лишь единицы приняли блаженный сон Ангела. Большинство же продолжало настаивать, чтобы их тела после смерти возвращали в Топь. Эта проклятая гадина крепко опутала их сердца своими лозами.

— Я знала священников, которые пришли к нам на помощь, — сказала Тасенда. — Самый молодой из них, Эшвин, однажды нарисовал портрет моей сестры. Вместе с верующими они забаррикадировались в церкви. Когда всё закончилось, я заглянула к ним, и обнаружила только трупы.

Давриел задумчиво откинулся на спинку сидения. В имении он предположил, что за всем этим стоит какой-то неопытный некромант. Но целая деревня?

Под защитой нескольких священников с охранными молитвами и изгоняющими заклинаниями?

— Возможно, нам действительно следовало уйти, — продолжила Тасенда, глядя в окно. — Возможно, нам следовало бежать со всех ног. Но как ты, сидя в своём роскошном особняке, можешь судить об этом? Ты не знаешь, каково это — засыпать каждую ночь с молитвой на устах и держать наготове топор у двери, просто на всякий случай.

Мы так живём. Всегда есть тень в чаще леса, чьи глаза горят слишком мрачно, а клыки сверкают слишком ярко. Мы жили так из поколения в поколение, уповая на защиту Топи. Такова наша доля. Дрожать в ночи от страха и молиться, чтобы туча прошла стороной…

Экипаж вновь подпрыгнул, а потом колёса застучали по брёвнам, когда они пересекли старый мост. Вскоре фонари выхватили из темноты скопление приземистых хижин. Хотя дома тесно жались друг к другу, укреплённые двери и наглухо закрытые ставни придавали каждому из них очень одинокий вид.

Первое тело он заметил на улице. Женщина лежала на спине, заслоняя голову окоченевшими руками в предсмертном паническом порыве. На лице застыла маска ужаса.

Злобогрыз остановил экипаж. Давриел вышел в тихое селение, полное опустевших зданий, похожих на выеденные яичные скорлупки. Это место, подумал он с содроганием, ещё хуже, чем лес. Там ты по крайней мере мог не сомневаться, что за тобой наблюдают, а здесь... что же, это был хороший вопрос.

Злобогрыз тяжело соскочил с козел в полном боевом облачении. Брериг уселся на крыше кареты, словно гаргулья, подёргивая своими слабыми крылышками. Его свиту замыкали Гутморн и Иледрис, брат и сестра — пара ночных демонов, одетых в лёгкую броню. Они приземлились на ближайшую крышу, сложив за спиной исполинские крылья. В отличие от Злобогрыза или мисс Хайуотер, они мало походили на людей и имели костлявое тело с длинными козлиными ногами.

Если в деревне вдруг остались выжившие, они наверняка умерли от страха при виде этой внезапно нагрянувшей компании. Мисс Хайуотер помогла Тасенде выбраться из экипажа, затем вытащила плащ и маску и протянула их Давриелу, явно чего-то ожидая. Обычно он носил их на публике. За пределами мира гораздо меньше людей знали этот костюм, чем его настоящее лицо — и его здешнее имя, разумеется, было всего лишь псевдонимом.

Он накинул плащ, на который были наложены старые чары, ещё с тех времён, когда он жил среди демонов Векса. Когда края плаща развевались, в воздухе за ними оставался смазанный след, похожий на бледный росчерк кисти. Это было слегка театрально — но едва ли кто-то мог бы упрекнуть демонов в излишней скромности.

Решив пока не надевать маску, он опустился на колени рядом с телом испуганной женщины. Потрогав кожу на её лице, — которая была холодной и жёсткой, — он подсунул руку ей под спину. Закат наступил примерно три часа назад, а нападение случилось сразу перед ним, но в теле не осталось ни крохи тепла. Оно не могло остыть так быстро само по себе, даже при такой прохладной погоде. Это также исключало версию с отравлением сыпучей ивой — оно могло спровоцировать ступор, но не понизило бы температуру тела столь стремительно.