Дети большого дома

— Немедленно разбудите и отошлите его! Даже у себя дома люди не разваливаются на кровати так бесстыдно — в одежде и в сапогах!

Сархошев улыбнулся, словно услышал приятную шутку.

— Э, Тигран Иванович, что поделаешь — война ведь!

— Делайте, что вам приказано, и немедленно!

— Ладно, разбужу, пусть уж пойдет. Парень был слегка навеселе.

Сархошев с трудом растолкал отбивавшегося и что-то бормотавшего Бено Шарояна. Продирая заспанные глаза, тот вдруг заметил Аршакяна, растерянно вскочил на ноги, оправил шинель и громко спросил:

— Разрешите идти, товарищ?

— Можете идти! — холодно бросил Аршакян.

Бено Шароян выскочил из комнаты, крепко прихлопнув за собой дверь.

Повернувшись к окаменевшему от горя Олесю Бабенко, Аршакян попросил:

— Расскажите же, как все это случилось, Олесь Григорьевич! Нет надобности заранее думать что-либо дурное.

— Ничего я не знаю, — буркнул старик. — Пусть уж они говорят, — он показал рукой на жену и дочь.

С застывшим от горя лицом Улита Дмитриевна подробно рассказала о случившемся.

Оказывается, Митя с нетерпением ждал возвращения Тиграна, по вечерам не засыпал почти до полуночи, часто выбегал на крыльцо. «Ты что такой взбудораженный, Митя?» — спросила его Улита Дмитриевна накануне исчезновения. А он ответил ей, как взрослый: «Что мне, петь и плясать, что ли? Мы здесь спим себе спокойно, а там, за семь километров, каждый день умирают люди, чтобы фашисты не пришли к нам!» — «Что ж ты можешь сделать, молокосос?» — удивилась бабушка. А он снова ей, точно взрослый, и этак грубо: «Хватит вам душу мне выматывать, извелся я, сидя рядом с бабами!» — Это бабушке-то и матери! Ну, кто слышал раньше такие слова от Мити?!

— Дальше, дальше что? — нетерпеливо торопил Тигран старушку.

— Что ж дальше? Говорю — очень нервный стал у нас Митенька… — продолжала бабушка.

После той вспышки Митя снова лег. Но бабушка заметила, что внук не спит, чем-то обеспокоен. «Что случилось?» — думала она и никак не могла понять. Улита Дмитриевна уснула, когда Митя начал посапывать. А рано утром, проснувшись, уже не увидела внука в кровати.

«Куда он ушел?» — думали родные. Ведь Митя никогда так рано не просыпался! Не было и бабушкиных валенок, не было кинжала и компаса, подаренных Тиграном Ивановичем.

«Ясно, отправился искать приключений!» — мелькнула у Тиграна догадка.

— Нет ли у вас родственников в ближайших селах? Или товарищей Мити?

Надежда Олесьевна сообщила, что в села уже разосланы люди; справлялись везде, где возможно, но на след напасть не удалось.

— Все у меня смешалось в голове! — пожаловалась она Тиграну. — Ничего сообразить не могу.

— Придет, честное слово, придет, поверьте мне! Увидите, что слово Сархошева сбудется, — придвигая к себе стакан с водкой, весело воскликнул Сархошев.

— Оставьте, ради бога, довольно! — вырвалось у Надежды Олесьевны.

Сархошев, решив, что ее слова относятся к водке, отдернул руку от стакана.

— Вот вспомните потом мои слова! — повторил он, чтоб скрыть свое смущение. — Сам своими ногами придет!

Но на его заверения никто не обращал внимания.

Тигран встал.

— Вы куда? — спросила Надежда Олесьевна.

— Зайду к коменданту. Может, напали на след.

Надежда Олесьевна проводила его до ворот.

Сжимая обеими руками руку Аршакяна, она с волнением шепнула:

— Какой вы хороший человек, Тигран Иванович! Очень, очень хороший…

— Идите прилягте немного, Надежда Олесьевна. А этот давно уже у вас?

Надежда Олесьевна поняла, что он спрашивает о Сархошеве.

— Да пусть себе пьет сколько влезет! Нам он не мешает. Лишь бы узнать что-либо о Мите, Тигран Иванович!

Тигран шел, и перед ним в темноте возникали то лицо Мити с живыми, смышлеными глазами, то измученное, взволнованное лицо его матери. Казалось: пропал родной сынишка, и Тигран идет на поиски. Чувство вины не покидало его. Он не сомневался, что Митя пошел на какое-то приключение. А ведь он сам и распалил воображение мальчика необдуманной шуткой…

Стыд и чувство глубокого раскаяния мучили Аршакяна. У него не хватало решимости открыть истину Надежде Олесьевне. Как он позволил себе так легкомысленно играть чувствами впечатлительного ребенка? Но разве можно было предполагать, что шутка приведет к таким последствиям?

Тигран не знал, как искупить свою вину.

Ветер со свистом проносился по крышам, швырял в лицо смерзшиеся снежинки. Зимняя ночь бушевала…

Надежда Олесьевна вернулась и, не останавливаясь в комнате, где сидели родители с Сархошевым, заперлась у себя в ожидании прихода Тиграна. До нее доносился пронзительный голос Сархошева, но она старалась не вслушиваться в то, что он говорил. Изредка раздавался голос матери, отвечавшей Сархошеву; но голоса отца не было слышно. За весь вечер, после прихода Сархошева, он не проронил ни слова. Она настороженно прислушивалась — не стукнет ли молоточек на воротах. Время тянулось нестерпимо медленно. Почувствовав, что комната недостаточно протоплена, — а в ней должен был спать Тигран Иванович, — она пошла за дровами, чтоб оживить уже потухавший огонь. Дружно занялись в печке сухие дрова, отблеск пламени заплясал по крашеному полу.