Дети большого дома

Улица была пустынна, но стрельба слышалась совсем близко. «Неужели город останется у них, неужели оттеснят наших?» — повторяла Шура, дрожа от сознания своего бессилия. Она стала подниматься вверх по улице, в том направлении, откуда доносилась стрельба, не отдавая себе отчета, куда и зачем идет. Ужас сменился каким-то большим и горячим чувством. Вокруг никого, кроме нее, не было, но она знала, что немного погодя, а может быть, и сейчас, сию же минуту, увидит то великое и торжественное, что потянуло ее из дому, заставило выйти на улицу, что давало силу ее ногам, священной дрожью охватывало сердце.

И вдруг она увидела: по улице в ее сторону бежали гитлеровцы в незастегнутых зеленых шинелях, без автоматов. Шура услыхала странный свист. Гитлеровцы приближались. Растерявшись, девушка вдруг сорвалась с места и помчалась обратно так скоро, как только позволяли ноги. У самого уха раздавался все тот же свист. Шура уже понимала, что это пули, и бежала, бежала не останавливаясь. Вот и ворота их дома. Задыхаясь, она вбежала во двор, поднялась на крыльцо и, обхватив руками столб, обернулась, чтобы посмотреть на улицу. Но в эту минуту в ворота ворвались те самые солдаты, что бежали ей навстречу, а за ними белые фигуры с темневшими в руках автоматами. Еще в самых воротах они вскинули автоматы, как будто целясь в Шуру. Девушка затаила дыхание; пули словно впивались ей в грудь. Но нет, она как будто жива, вое еще стоит, обняв столб. А на дворе возле ступенек упали трое в зеленых шинелях. Но вот один из одетых в белое людей сделал несколько шагов вперед и выпустил еще одну очередь по пытавшемуся подняться с земли человеку в зеленой шинели. Шура смотрела, ничего не видя. Показалось, что человек в белом халате смотрит на нее и улыбается. Но это продолжалось лишь один миг. Человек в белом халате крикнул:

— Идите домой, Шура, сейчас же уходите!

Шура поняла, что эти слова относились к ней, когда кричавший и его товарищи были уже далеко. А перед ступеньками во дворе остались лежать трое: один на спине, двое других — уткнувшись в снег лицом.

Шура стояла неподвижно, словно в столбняке, была не в силах оторвать взгляд от этого страшного зрелища. В ушах еще звучали слова советского бойца: «Идите домой, Шура, сейчас же уходите!»

Из других кварталов доносились одиночные выстрелы. Значит, бой кончался. Ей довелось видеть лишь кусочек его.

— Мама! — позвала она, удивившись своему странно зазвеневшему голосу. — Мама, выходи!

Мать выбежала на крыльцо. Лицо ее было искажено страхом.

— Ох, Шурочка, цела, невредима?!

— Смотри! — проговорила девушка, протянув руку в сторону убитых.

— Что это такое? Ой, да там убитые!

Улицы уже заполнились жителями. Мальчишки свистели, подзывая друг друга, раздавались и голоса взрослых:

— Митя, иди домой… Митя! Вот наказание!

Это старуха Бабенко звала своего озорного внука.

Шура оставила мать и снова помчалась на улицу. Девушки и подростки, окликая друг друга, бежали в сторону «Мельниц», к березовой роще. Ясно было, что события переместились в ту сторону. Выйдя на окраину города, молодежь остановилась. Двое бойцов с автоматами перерезали им дорогу:

— Вы куда? А ну-ка, марш в город!

Но никто не повернул обратно. Все глядели на бойцов, в сторону поля и рощи — и ничего не могли разглядеть, кроме орудий, которые, зарывшись колесами в снег, вытянули стволы в сторону Донца. Стоявшие вокруг них люди в белых халатах, казавшиеся мальчишкам богатырями, смотрели в бинокли в ту же сторону.

— Марш в город! — повторил боец-автоматчик.

Группа попятилась назад. В этот момент внезапно загрохотали пушки. Ребята видели, как из орудий вырываются языки белого пламени, как сотрясаются орудия после каждого выстрела, как откатываются назад и как колеса снова входят в углубления, образовавшиеся на снегу. Было видно, как бойцы загоняют все новые снаряды, и опять грохочут пушки, выбрасывая огненные языки.

— Смотрите, где они рвутся… За рощей, возле Прилипки!

— А дым-то какой черный поднимается, смотрите!

Гром пушек нарастал.

— Самолеты, самолеты! — крикнул один из бойцов.

Бомбардировщики противника спикировали на батарею. Послышался пронзительный вой и затем глухие взрывы. День как будто померк, перед глазами поплыли черные тени, с неба посыпались комья земли и снега.

— Куда вы бежите, ложитесь на землю! А ну, ложись!

Это был все тот же боец, который недавно велел ребятам возвращаться в город. Шура услышала его голос, но не разобрала слов. Все побежали к городу. Бежала и она. Снова раздался пронзительный вой, снова задрожала земля. Кто-то словно поднял Шуру с земли и с силой швырнул в черную пропасть.

…Открыв глаза, Шура увидела склоненное над собой лицо незнакомой девушки. Где она находится и кто эта девушка в военной форме? Сознание постепенно возвращалось к ней. Окружающие вещи и предметы стали на свои места, краски прояснились. На противоположной стене вырисовывались фотографии отца и матери, снятых вместе. Это их дом. Но кто же эта девушка и почему не видно матери?

— Воды! — прошептала Шура.