Дети большого дома

Он узнал Степана Малышева. Когда Тигран стягивал перчатки, мягкая женская ладонь дотронулась до его правой руки.

— Товарищ старший политрук!

— А, и ты здесь, Зулалян!

При каждой встрече с Анник или Седой Тигран от души радовался. Он вспоминал мирные дни, бурные споры и звонкий смех девушек в шумных коридорах университета во время перерывов.

— Куда ни пойду — всюду ты! — заметил Тигран. — А со мной Каро. Видишь?

— Ну, его-то я всегда вижу! — с притворным равнодушием отозвалась девушка и радостно добавила: — А вы знаете, что Аргама наградили?

— Знаю, знаю!

Словно вдруг вспомнив что-то, Аршакян быстро взял телефонную трубку.

— Какой у Кобурова шифр, Малышев?

Узнав условный номер, он связался с начальником штаба полка.

— Здравствуйте, товарищ шестьдесят семь! Говорит Аршакян. К северо-востоку от Малышева, у сожженного хутора, на минном поле подорвался пленный немец. Прошу подобрать его и перебросить в санчасть. Ах, уже? Ну вот и хорошо! Да, хочу остаться здесь на ночь. Пока.

Опустив трубку, старший политрук весело оглянулся на Каро.

— Подорвавшегося на минах, оказывается, уже подобрали.

Каро улыбнулся. Видно было, что на душе у него стало легче.

Глаза пришедших постепенно привыкли к темноте.

Бойцы потеснились, давая место старшему политруку. Самодельная коптилка тускло освещала их лица.

— Ну, как идут дела? — спросил Аршакян.

Малышев спокойно ответил:

— Да ничего, воюем понемножку.

— Некогда заниматься филологией, да? — пошутил Аршакян, намекая на довоенные литературные стремления Малышева.

— Иногда и находим время, — ответил Малышев. — Вот как раз до вашего прихода старший сержант Зулалян читала стихотворения. Она из Вовчи книжку стихов Леси Украинки привезла. Хороший лирик.

— Знаком, — кивнул Аршакян, — хорошая поэтесса! А гитлеровцы не беспокоят? Не мешают лирикой заниматься?

— Ну как же! А что им еще делать? Время-то мы всегда нашли бы. Вот с книгами у нас очень плохо, товарищ старший политрук! Может быть, вы что-нибудь придумаете? Стихотворения Леси Украинки зачитали чуть ли не до дыр. Нельзя ли достать «Тихий Дон» или «Войну и мир»?

Послышалась продолжительная трескотня пулеметов.

— Наши стреляют! — заметил Малышев и подошел к телефону. — Что такое? — переспросил он. — Противник плохо себя ведет? Как? Ну, так стреляйте, не давайте подобраться! Если у них ордена, значит надо к нам перетащить.

Положив трубку, Малышев объяснил старшему политруку, что со вчерашнего дня между нашими и немецкими позициями остается двое фашистов.

— Гитлеровцы пытались нас атаковать — мы их отбросили. Трупы, валявшиеся у их позиций, они утащили к себе, а двое раненых остались посредине между нами и ими. (Командир роты сообщает, что оба с орденами, днем в бинокль ясно было видно. Потому гитлеровцы беспокоятся. Мы хотели этих раненых захватить, пока они еще живы были. А фашисты открыли сильный огонь, не дали нам приблизиться, но и сами их к себе не взяли…

Тигран смотрел на блестевшие при желтоватом свете глаза старшего лейтенанта Малышева, на его небритое лицо и удивлялся тому, как может измениться человек за два-три месяца.

В первый раз он внимательно рассмотрел Малышева в день отступления, когда они встретились с неприятельской колонной и вступили с нею в бой. На рассвете, после разгрома немецкого батальона, Тигран взглянул на раненого командира, с которым они вместе дрались, и увидел юношу с тонким лицом и мягкими руками. Оказалось, что до войны он был студентом литературного факультета. Малышев был всего на два или три года старше Аргама и Kapo, на которых старший политрук до последнего времени смотрел как на детей. И трех месяцев не прошло со времени ночного боя, а теперь перед Тиграном словно иной человек, словно не тот молодой лейтенант Малышев, а кто-то другой или же Малышев, постаревший лет на десять.

— Так мы вас просим прислать нам книги, товарищ политрук, — повторил Малышев, почувствовав на себе пристальный взгляд Тиграна.

Снаружи то усиливались, то ослабевали пулеметные очереди. Тигран замечал: когда стрельба становилась сильнее, бойцы оживлялись, когда же очереди затихали или на одно мгновение воцарялась тишина, становилось заметней беспокойство людей.

Аршакян вынул записную книжку и отметил: «Клуб политотдела должен организовать передвижную библиотеку на автомашине и обслуживать книгами батальоны и роты».

— Насчет книг я обещаю.

— Будем очень благодарны, товарищ старший политрук!

— А что, если попробовать притащить эти трупы или хотя бы захватить их документы и ордена? — предложил Аршакян.

Малышев обвел взглядом бойцов.

Один поднялся с места.

— Разрешите мне, товарищ старший лейтенант.

Тигран посмотрел на него, стараясь припомнить его имя.

— Эюб Гамидов из Кировабада?

— Так точно, товарищ старший политрук!

— Ты осторожней ползи, чтобы чего не случилось, — предостерег его Тигран, втайне жалея, что высказал желание получить документы убитых.

— Разрешите и мне! — попросил Каро.

— Идите! — кивнул Малышев, беря телефонную трубку.

Он приказал командиру роты следить за бойцами, подползавшими к убитым немцам. Если же враг заметит их и откроет огонь, подавить его.