Дети большого дома

Гражданская война еще не была закончена, когда его ранило. Посланный на лечение в Москву, он после выздоровления был направлен на чекистскую работу. По личному поручению Феликса Эдмундовича Дзержинского попутно с основной работой он занимался организацией детдомов. Империалистическая бойня, а вслед за нею и гражданская война оставили в России немало сирот. Необходимо было спасти им жизнь, согреть лаской и дать образование. Сколько славных ребячьих лиц сохранилось в памяти Льва Николаевича! Многие из ребят, даже став взрослыми людьми, не прерывали с ним связи. Он любил детей, но ему не суждено было стать отцом. Жена Яснополянского, врач, работала под руководством одного известного профессора, мечтала произвести переворот в медицине. Производя над собой какие-то опыты, она скончалась в то время, когда Лев Николаевич сражался с басмачами в Средней Азии.

Вернулся он в Москву, похоронил жену, а через несколько дней наступил Новый год. Феликс Эдмундович пригласил его к себе. Ни он, ни его сестра не сказали ни одного слова утешения Яснополянскому, хотя им и была известна его утрата. Были только приветливы и сердечны.

Прошло шестнадцать лет. Нет уже Феликса Эдмундовича. Но и он, словно живой, светло поблескивая глазами, каждый раз встает перед Яснополянским в день Нового года.

Второй раз женился Яснополянский в 1930 году, уже после возвращения в армию. Но и этот брак не дал ему ребенка. Когда после обращения к врачам Зинаида Артемовна вернулась домой и с плачем обняла мужа, Лев Николаевич ласково погладил ее по голове:

— Не плачь, дорогая! Что ж, проживем и так.

— Я из-за тебя плачу, Левушка, — выговорила жена. — По моей вине остаешься бездетным.

— Жалеть нечего, милая, я счастлив с тобой. И никакой твоей вины тут нет. Не печалься. А дети у нас с тобой будут!

Через несколько дней муж с женой вместе поехали в детдом и удочерили трехлетнюю русую девочку, которую звали Верой. И девочка принесла счастье в их семью, еще более укрепила любовь супругов.

Новое назначение по военной службе заставило Яснополянского перебраться в Ленинград.

И вот уже седьмой раз обстоятельства вынуждают его встречать Новый год в разлуке с семьей. Жена и дочь сейчас в осажденном Ленинграде…

Во второй половине дня генерал Яснополянский вернулся из артиллерийского полка. Повесив тулуп на стену, он подошел к письменному столу. «И сегодня нет ни одного письма». Не притрагиваясь к газетам, он начал ходить по комнате, подошел к окну. Промчались сани; в них сидел начальник снабжения полка Дементьева — Минас Меликян. Яснополянский любил пошутить с Меликяном, который вытягивался перед комдивом, точно ефрейтор.

Комдив был рассеян, он не мог сосредоточиться. Сел за стол, развернул «Правду». В дверь постучали. Вошел начполитотдела — радостный, сияющий.

— Ну как, встречаем Новый год, Лев Николаевич?

— Встречаем.

— Извольте — поздравительная телеграмма Военного Совета армии!

Федосов протянул генералу листок. Лев Николаевич прочел, подумал.

— Надо бы ответить.

— Я уже приготовил текст. А как вы полагаете — не заедут к нам? Может, неожиданно появится Луганской?

— Не думаю. Он не любит торжественности. Командующий армией — да, тот может: любит нагрянуть, застать врасплох!

Генерал внимательно, с сосредоточенным видом разглядывал начальника политотдела.

— Сколько вам стукнет, Петр Савельевич?

— Сорок семь.

— А я считал вас моложе. Вы на год старше меня, я в тысяча восемьсот девяносто пятом рожден. В какую великую эпоху мы живем! События девятьсот пятого года я помню со всеми подробностями. Мне было десять лет. Все, что было до того, вспоминается точно во сне. Но жизнь представляется именно с девятьсот пятого года. Пятьдесят не стукнуло еще, а словно идем мы из глуби веков…

Начальник политотдела улыбнулся. Оставаясь наедине, они забывали о разнице в положении. Обняв Яснополянского, он показал рукой на диван:

— Сядем, раз из глуби веков идем. Действительно, разве каждые пять лет нашей жизни не равнялись целому веку?! И мы не стареем — вот что удивительно! Ну, какие новости у артиллеристов? Я думал, что вас там задержат.

— Просили, да я не остался. Наводчика у них убило, старшего сержанта Сибирцева. Знал я его, славный был парень. Часто беседовали с ним. Какая у вас программа на сегодня?

— Товарищи из политотдела просят вас к себе.

— Может быть, всем вместе собраться — политотделу и штабу?

— Так еще лучше.

Генерал опять задумался.

— Петя Сибирцев… рыжий, невысокий, расторопный такой парень… «Товарищ генерал, говорит, спрашивают все меня, не родственник ли я вам, потому что схожи обличьем». И правда, как будто похож был. «А я, говорит, с вашего позволения всем говорить буду, что вы мне родной дядя, матери брат». Хороший был наводчик, промаха не знал… Нет, давайте лучше пойдем к бойцам! — вдруг сказал он вставая. — Наведаемся в полк к Дементьеву. А здесь пусть повеселятся без нас!

На этом и остановились.