Дети Брагги

Единственная надежда заключалась для Скагги в том, чтобы незаметно обойти всадника и напасть на него сбоку. Однако маневр его удался лишь отчасти, поскольку в то мгновение, когда ему уже показалось, что он добился своего, франк с усмешкой повернулся к нему, занося над головой меч.

Неведомая сила - очевидно, слившиеся воедино страх и желание жить, выбросила Скагги из травы. Он успел что было сил ударить длинным ножом в незащищенную кольчугой подмышку и откатиться от обрушивающегося на него удара меча.

И наконец ему повезло!

То есть Скагги решил было, что ему конец, потому что, запнувшись о какую-то палку или корень, он потерял равновесие и упал набок. Потом рука его легла на железный прут.

Подхватив прут, Скагги без жалости опустил его сперва на руку с мечом, чтобы услышать хруст ломаемой кости, а вслед за этим - на шею качнувшегося вперед франка.

Не испытывал будущий скальд врачевательницы жалости и тогда, когда, потверже расставив ноги, собрал все силы, чтобы выдернуть еще живого противника из седла. Безвольно, как тряпичная кукла, тело франка распростерлось по земле, а Скагги успел еще холодно и отстраненно заметить, что на губах у него выступила розовая пена.

Франк конвульсивно дернулся, будто тело его повиновалось не ему, а какой-то иной чужой воле, попытался встать, но Скагги, уже будучи в седле и подняв франкского скакуна на дыбы, напоследок опустил его передними копытами на грудь поверженного врага.

И во весь опор погнал коня к тисовой роще.

- Дай мне смыть кровь. - Скагги вновь отвел от лица руки Грима. - Ты только не шевелись, Квельдульв.

- Фляга... - прохрипел Грим.

Скагги поспешно принялся ощупывать пояс Грима - ничего. Затем наступила очередь тяжелого от крови плаща, и вскоре будущий целитель не мог бы уж сказать, кто из них ранен - в крови были оба.

Наконец фляга нашлась, в ней даже бултыхались на дне остатки какой-то жидкости.

Пока Скагги копался, Грим, оказывается, потерял сознание, и ему вновь пришлось слегка нажать на виски привалившегося к дереву скальда Локи.

- Сожми зубы, не то язык прикусишь, - стараясь, чтобы его голос звучал деловито, как у Стринды, произнес Скагги. - Мне нужно как-то остановить кровь, а для этого придется коснуться глазницы.

Хруст, с каким Скагги резко сорвал ему со скулы корку сукровицы, и Грим был почти уверен, что мальчишка просто пытается расколоть ему череп. Он судорожно хлебнул остатки снадобья Стринды.

Будущий же ученик Амунди подхватил его под мышки, зачем-то пытался заставить встать. Он хотел было отмахнуться от надоедливого мальчишки, провалиться в забытье, но неугомонный голос все настаивал:

- Поднимайся, вставай же!

Голова Грима заполнилась нескончаемым звоном, и, казалось, все вокруг приобрело странный желтоватый оттенок.

- Я не могу...

- Грим! Грим! - Голос Скагги доносился из дальнего далека. И все слышался язвительный хохот козлиного тенора. Стремясь подавить в себе этот хохот, Грим усилием воли заставил себя вынырнуть из омута боли, прищурился на слишком резкий свет.

- Вороны... - внезапно голос его стал холодным и ясным. - Пока я чертил руну, Одинова тварь выклевала мне глаз?

Мальчишка молчал.

- Негоже целителю лгать.

Голос Грима хлестнул его будто кнутом, и Скагги нашел в себе силы выдавить:

- Да.

- Костер...

Голос Грима снова стал невнятен... .

- Не уходи, Грим. Продержись еще немного. - В голосе мальчишки звучало отчаяние;

- Костер, - через боль выдавил скальд Локи. - Разожги костер.

Шаги. Мальчишка наконец оставил его в покое... Грим попытался закрыть глаза, но левое веко, а за ним мозг пронзило жало раскаленной боли... Сон... Все потерялись в грохоте внутри его собственной головы. Не сдержавшись, Грим застонал сквозь стиснутые зубы. Он почувствовал, как к горлу его подступает тошнота, и закашлялся. Тошнота пропала, и он сосредоточился на том, чтобы не дать вырваться постыдному крику, когда жгучая боль принялась разрывать ему череп...

Иногда он приходил в себя, и все вокруг становилось яснее. В эти времена он пытался следить за движениями Скагги, Почему-то это было крайне важно, но он никак не мог вспомнить почему. То и дело старые тисы принимались кружиться вокруг, языки разведенного Скагги костра метались на ветру, пытались дотянуться до него, тянули жаркие огненные пальцы... Потом все - и деревья, и огонь, и само небо - начинало крениться набок, и он вновь проваливался в черноту.

- Нам нужно уходить... - сказал он вдруг в один из кратких периодов, когда зрение вновь вернулось к нему.

Скагги от неожиданности вздрогнул, уронив в костер листья какой-то травы, которую перед тем внимательно рассматривал.

- Нам нужно уходить, - повторил он, - а потом требовательно: - Почему так темно?

- Ночь, - нетвердым голосом отозвался Скагги и потом через силу: - Ты не сможешь сесть на лошадь и ты... Ты почти слеп.

Он продолжал настаивать, даже, кое-как подтянувшись по стволу тиса, вскарабкался на ноги. Сделал шаг, другой и тяжело привалился к боку стреноженного коня.

- Так, говоришь, не смогу? - с подобием прежней лукавой усмешки переспросил Квельдульв и потерял сознание.