Дети Брагги

Очнулся он, лежа под плащом, на мокрой траве, у костра по-прежнему возился с чем-то Скагги. Услышав за спиной шорох, мальчишка обернулся, чтобы с тревогой уставиться в залитое потом лицо Грима:

- Квельдульв, ты слышишь меня?

Слов этих Грим не услышал, скорее, считал их по губам. Слишком больших усилий требовалось для ответа, но губы мальчишки все двигались и двигались. Чтобы отвязаться от него, Грим заставил себя кивнуть в ответ, и тьма вновь накрыла его черным крылом боли.

- Грим, ты слышишь меня? - Скагги осторожно тронул его за плечо.

На этот раз ему удалось заговорить, хотя речь его была слабой и неровной:

- Я... Кажется, да. - Звон в ушах прекратился.

- Хвала Идунн! - вздохнул от облегчения мальчишка. - Теперь я могу попытаться съездить на хутор Гюды Кнута. Может, он согласится принять нас...

- Даже не думай, - хрипло выдавил Грим. - Гюда не решится дать кров двум беглецам. А если он не побоится франков и этого... - он подавился ругательством, - то мы только лишь наведем Вестреда на его усадьбу. А оттуда нам, возможно, уже не дадут уйти.

В словах этих Скагги почудился прежний, знакомый ему Квельдульв... Этот не терпящий возражений тон... Да у него и не было сил возражать.

- Рассвет скоро? - вновь заставил себя выдавить Грим.

- Через пару часов, - без особой уверенности отозвался Скагги и отошел к краю рощи, чтобы увидеть, как небо над лесом начинает понемногу светлеть.

- Это значит, что к месту встречи с Карри мы опоздали, - ровным и уже несколько окрепшим голосом отметил, даже не спросил, Квельдульв. - А отсюда все же придется уходить. В записях Тровина было, кажется, что-то о короткой дороге к морю?

- Через вересковую пустошь, - несколько приободрился Скагги. - Грим... Он помедлил, не зная, как лучше сказать то, что сказать необходимо.

- Ну? - неласково огрызнулся Квельдульв, он уже кое-как встал на ноги и, тяжело дыша, опирался теперь о дерево.

- Я...

- Ну что? Загасил бы лучше костер и оседлал лошадей... Каждое слово приходилось проталкивать сквозь застрявший в горле ком отчаяния.

- Нужно прижечь рану от заражения. - Скагги было замолчал, но увидев, как недоуменно уставился на него Грим, он торопливо продолжил: - Амунди говорит, что если невозможно перевязать рану, если нет травных отваров... Рану необходимо прижечь. А я... я только, как мог, остановил тебе кровь.

Грим с трудом поднес руку к лицу и - ничего не увидел. Пришлось поднять правую...

- Видишь ли, дружок, - он попытался заставить говорить себя с уверенностью человека, который знает, что делает, - вероятно, ты прав, и рану действительно необходимо прижечь, но...

Скагги принялся было возражать, и Грим поморщился в надежде, что мальчишка сообразит и даст ему договорить. Сообразил.

- Если, прости, что я поминаю об этом, если ты сумеешь прижечь мне рану, я скорее всего снова потеряю сознание. А мы и так застряли здесь слишком надолго. - Будущий целитель все же попытался возразить, и пришлось продолжать:

- Когда птица и лучник не вернутся, их хозяин поймет, что план его не удался, и нас станут искать. Причем начнут искать от усадьбы Тровина, потом заглянут к Гюду.

От боли, от того, что пришлось столько говорить, он вновь, закрыв глаза, привалился к стволу дерева. Через несколько минут пульсирующая в черепе боль стала почти переносимой, у он даже не особенно мешал Скагги, когда мальчишка пытался создать что-то вроде грубой повязки из разорванной на части полотняной рубахи.

Начинался дождь, холодная мерзкая водяная пыль. В смертельной схватке со змеей Грим потерял шлем, но все то время, что был без сознания, оказывается, сжимал рукоять меча, который Скагги то и дело клял шепотом как досадную помеху.

Будущему целителю стоило немалого труда разжать его пальцы. Чтобы, выдернув из них меч, помочь Квельдульву взгромоздиться в седло. Следующие несколько часов превратились в настоящую пытку.

Иногда Грим погружался в некое состояние, где ничто не могло достичь его, оставалась лишь боль.

Временами он всплывал на поверхность настолько, чтобы понять, что небеса светлеют, или что день близится к полудню. Несколько раз они останавливались, и Скагги поправлял грязную повязку. Когда солнце стало в зените, Скагги настоял на том, чтобы Грим съел ломоть оставшегося еще со вчерашнего - или это было позавчера, когда они читали записи Тровина? - вечера хлеба и запил его водой. Вкус был приятен, но короток, потому что Грима тут же стошнило почти всем, что ему удалось проглотить. Потом снова были муки посадки в седло, и снова тряска. Грим почти лежал на шее своего коня, и ветки лишь едва-едва задевали его по спине. Ему не было уже дела ни до чего на свете, и когда голова его вновь наполнилась звоном, у него не было сил сказать об этом, даже если бы он того захотел.

Жеребец наконец остановился, и Грим уставился перед собой пустым взглядом. И снова день клонился к закату, косые лучи солнца окрашивали кажущуюся бескрайней пустошь в серо-розовые тона.

Хотелось лечь... Лечь... Но стоит ли это тех сил, какие потребны на то, чтобы спешиться? Потом он почувствовал, как кто-то тянет его за руку.