Дети Брагги

И снова все долго молчали, а позади них, на корме бронзовый диск мерно выводил заунывную мелодию, задавая ритм гребцам, из тумана впереди ему вторили еще две столь же невеселые бронзовые песни. Вот ветер совершенно очистил речную гладь от тумана, впереди был виден уже выход в пролив Скаггерак.

- Что стало с Бранром? - обернулся некоторое время спустя к Бьерну Грим. Не знаешь, он не мог остаться у крепости?

- Он там, - ответила за дана подошедшая к ним Карри Рану, кивком указав на только что вышедший перед ними из устья Гаут-Эльва драккар.

- Не нравится мне это, - раздумчиво говорил тем временем стоящий на корме "Квельфра" Бранр, - слишком уж легко мы вышли.

Перепачканный сажей кормчий подле него лишь неодобрительно хмыкнул в опаленную бороду. Скажет тоже, легко. Из одиннадцати кораблей вольной флотилии Карри из рода Асгаута с отмелей Рьявенкрика вырвались только три, да и на тех половина людей ранены. Вот и на его "Квельфре" сейчас среди гребцов не только воины с "Линдормра", но и с пары других кораблей - все корабельные дружины теперь, похоже, попутаны кое-как. Сам он, не простой воин, ныне ставший у рулевого весла, а наследственный ярл Раген из рода Торарина, до похода в Рьявенкрик владел собственным кораблем, и не этим тлеющим корытом, а длинным красавцем "Змеем", который две весны назад привел к Карри с Галогалланда. Славный был корабль, и погиб славно: Раген легко узнал мачту своего красавца, которая тогда спасла их всех. Пылающий ствол накрыл собой франка, который на глазах у него, Рагена, выдергивал меч из горла его брата.

Не место, конечно, командовать, стоя тут на корме, какому-то чужаку, но один из галогалландцев успел сказать, что если бы не этот скальд-колдун - а Раген ох как недолюбливал колдунов, - никто из викингов Карри не ушел бы живым из покоренной предательством крепости. Рагену с самого начала не по душе был план идти сражаться за какую-то каменную махину на вовсе ненужном ему островке, но дружинный тинглид постановил идти за Карри. А молодежь с далеких галогалландских фьордов более чем кто-либо стремилась взглянуть на древнюю крепость, легенду северного, да и не только северного, мира. Скальды, не захожие колдуны с юга, а свои, домашние, и все же не до конца прирученные, пели, что ее-де сложили асы, обнесли стенами наподобие небесного Асгарда. И что же стало теперь с этими стенами?

По знаку Рагена викинги принялись поднимать мачту, которая все время, пока они шли по реке на веслах, лежала на дне драккара, чтобы не мешать гребцам. За весла сели самые сильные или, если уж быть честным пред самим собой, те, чьи раны были наименее тяжелы. Четырнадцать пар весел, и за каждым веслом всего по одному, вместо двух человек, остальные отдыхают в ожидании своей смены. Не уйти, если не поймаем ветер, невесело размышлял он, осторожно проводя фарватером незнакомой реки чужой непривычный ему корабль. От погони с усталыми гребцами не уйдешь.

Неожиданно Раген поймал себя на той же мысли, какую только что высказал рыжебородый чужак. Почему за ними нет погони? И если лагеря франков исчезли прошлой ночью с противоположного берега этой - да будь она трижды проклята! реки, то куда отошли их корабли?

Когда флотилия Карри, проламывая доски шипами, укрепленными на носу и по бортам драккаров, вихрем ворвалась в строй чужих кораблей неделю назад, этих кораблей была целая туча.

На носу рыжий скальд Бранр собирал усталых людей, втолковывал им что-то неслышное Рагену. Рагена это одновременно сердило, ведь в море власть кормчего равна власти ярла, а то и херсира, и радовало, потому что поговорившие с чужаком приободрялись, подбирали щиты, вновь натягивали в ржавых пятнах запекшейся крови кольчуги. Есть своя польза и от этих странных людей Круга, ныне нашедших себе сторонников по всем почти северным землям, несколько смягчившись от вида оживающего корабля, думал галогалландец. Массивные, в локоть длиной, шипы по бортам корабля, это ведь их корабельщиков выдумка.

А Бранр успевал и присмотреть за тем, как усталые сонные викинги поднимают парус, узкой стороной прикрепленный к рее, а широкой обращенный вниз. Такие паруса сшивались из алых и черных полос толстого полотна, какое привозили из далеких восточных земель вики-купцы.

Вот уже и устье, Раген направил корабль чуть правее, обходя мертвое, даже без ряби окно в водной глади. Это место он приметил еще тогда, когда, не доверившись кормчему, сам вел "Квельфра" в устье Гаут-Эльва. Мысли галогалландского ярла вновь с тревогой вернулись к франкским кораблям, и будто в ответ на них, вынырнули из-за скрывавшегося в предательской туманной дымке ближайшего мыса, какими богато побережье этого распроклятого островка, два юрких корабля под грязно-белыми с темной полосой парусами. За ними показались еще два, потом еще и еще, каждая следующая пара появлялась все дальше от устья реки, образуя полукруг, замыкая выход в пролив. Те же, что были ближе к береговым скалам, начинали сходиться, беря в клещи первым вышедший из устья "Франр".