Дети дельфинов

— Листик, но они же дикие, — сказала Роська, подплывая поближе ко мне. — Они… ничего нам не сделают?

— Ты же веришь Мерабу Романовичу, — напомнил ей я. — Вот и верь.

Через минуту-другую Роська так осмелела, что забралась одному дельфину на спину. У меня в глазах еще долго-долго потом стояла картинка: уставшая и испуганная Роська с растрепанными мокрыми волосами, в прилипшей к телу анулейской рубахе, лежит на дельфине, упирается коленями ему в бока, а вокруг летят брызги.

Я ухватил двух дельфинов за спинные плавники, и они, добродушно ухмыляясь, везли меня… Куда?

Плыли мы не к берегу, а вдоль него. Может, дельфины решили обогнуть остров и доставить нас прямо в Поселок? За время этого путешествия я окончательно поверил в чолариевскую теорию. Дельфины вели себя, как группа иностранцев на экскурсии. Болтали без умолку, менялись местами, даже смеялись. Один потрещит-потрещит, будто что-то расскажет, потом все как застрекочут-захрюкают-заскрипят, будто смеются. Роська сказала:

— Интересный, наверное, анекдот рассказал.

И мы с ней тоже наконец засмеялись.

Третья пара дельфинов сменилась, таща меня на буксире. Замерз я страшно, у Роськи посинели уже не только ногти и губы, но, кажется, даже щеки. Был уже вечер, очень хотелось есть. Я вдруг понял, что мы никогда не выберемся. Хорошо сказать Роське: «Верь», но дельфины-то и правда дикие, куда они нас тащат? Один раз я, кажется, уснул или потерял сознание, потому что какой-то провал в памяти, а очнулся оттого, что Роська кричала:

— Громкая птица! Тьфу ты, чтоб вас! Вертолет! Листик, очнись, вертолет!

Над нами завис вертолет.

— Э-эй! Мы здесь! — кричали мы и махали руками.

Но вертолет повисел секунду и плавно ушел в сторону земли.

— Почему? Куда он? — Роська посмотрела на меня так, будто я был пилотом.

А дельфины вдруг сменили курс и понесли нас в открытое море. Стало совсем темно, берега не было видно, он остался где-то далеко. Я устал бояться. Половина меня будто осталась на берегу, исчезнувшем в темноте. Осталась вместе с Лойко, который спас нас от костра, скорее всего рискуя собой. Осталась с анулейцами, которые теперь, наверное, были нам благодарны за море. Осталась там, а тут только дельфины. Может, я и сам уже дельфин. А вокруг только волны и звезды.

И когда я услышал шум, я даже не сразу понял, что это приближается моторная лодка. На лодке был флаг Центра. Дельфины плыли прямо к ней.

Глава IX. Что было потом

Я, Роська и Максим сидели на Хребте Дракона. Рядом со мной развалился Гаврюша. Он теперь не отходил от меня ни на шаг. Около его живота пригрелся видимый Репей, который вернулся в Поселок еще раньше нас. Наверное, он знал какие-то тайные шуршунчиковые тропы.

— Топлива до Поселка бы не хватило, — рассказывал Максим. — Я почти до Зеленого холма дотянул, его уже видно было, а там пешком. Прихожу — тишина, все спят еще, раннее утро все-таки. Я — к Степанову, а у него на двери табличка: «Я на работе». Ну, думаю, всё, где я буду искать его засекреченный кабинет? Метался-метался по Второй линии…

— А тетя Глаша тебе почему не помогла? — удивился я. Тетя Глаша — это сторож. — Вызвала бы его по внутреннему.

— Да спала она. Я думал: чего там, сам найду. С самолетом справился, а какой-то кабинет найти не смогу?! Ну и… как заяц, бегаю по этой Второй линии, а время идет… И такая ярость меня взяла, я как крикну: «Степанов! Спасите!»… Ну, в общем, как ты, Рось, и говорила. Смотрю — вот он, кабинет. Степанов оттуда выскочил, обнял меня и чуть не плачет, честно. «Максимушка, — говорит, — слава богу…» — Максим смущенно потер переносицу.

— Почему же вы так долго? — укоризненно спросила Роська.

— Так не было ничего! И катер, и вертолет — все на поисках. Они нас круглосуточно искали. Степанов пока с ними связался, пока вернулись, пока то да се… тут еще Вероника прибежала. — Максим опять потер переносицу и улыбнулся растерянно. Видимо, без слез и объятий не обошлось, а этого от Вероники Максим никак не ожидал. Потом быстро глянул на меня. — И мама твоя. Я хотел со спасателями на вертолете лететь, но меня не пустили. Велели только всё точно описать, где вас искать.

Потом мы рассказали, что и как было. Максим благодарно погладил Репейника.

— Ребята, я рассказал Степанову об Игоре и анулейцах, но ничего — про «Ласточку». Понимаете… дядю Фаддея просто убьют за это. Я сказал, что мы пришли к анулейцам через Холмы. Согласны?

Конечно, мы были согласны.

Максим сдержал слово: утопил мотор от «Ласточки» в море.

— Лучше бы сделал с ним что-нибудь полезное, — проворчала Роська, глядя мотору вслед.

— Нет, — вздохнул Максим, — Тогда мне всегда будет хотеться поставить его опять и полетать.

«Ласточка» так и осталась в Холмах. Это было не очень далеко от Зеленого холма, и иногда мы приходили туда играть. Мы съездили на Большую землю, навестили дядю Фаддея. Он еще не мог шевелиться и разговаривать, но врачи сказали, что он идет на поправку и пусть не скоро, но сможет вернуться к работе. Мы рассказали ему о наших приключениях. Он слушал, а по щекам текли слезы.