Дети дельфинов

Еще мы зашли к Варе Петушковой. У нее родились близнецы: Соня и Саня. Мы подумали и отдали им анулейские амулеты, которые подарил нам Вождь.

На следующий день после возвращения я сидел под Чудом-Юдом. Мне хотелось посидеть вот так, чтобы никого не было вокруг, и обо всем подумать. А то дома мама меня от себя ни на шаг не отпускает. Подойдет неслышно, обнимет, будто все еще не верит, что я нашелся. И сразу плакать охота. А здесь — тихо, хорошо. Вдруг я увидел Онтовых — ИА и тетю Свету. Я знал: их вызвал Степанов, чтобы рассказать про Игоря. Они шли от него. Медленно шли и глаз не поднимали, смотрели в землю. Когда они проходили мимо Чуда-Юда, я услышал, как ИА сказал:

— Лучше бы он погиб.

А тетя Света заплакала.

Игоря искали в лесу еще целую неделю, но так и не нашли. У братьев Казариновых пропала одна весельная лодка. Возможно, Игорь добрался до Поселка, украл лодку и доплыл на ней до Большой земли. Онтовы уехали с Лысого. Мы больше никогда их не видели.

А Стеша умерла.

— Я обнаружил у нее в крови странное вещество, — сказал Георгий, — голубое, светящееся, и… состав его не имеет аналогов. Мало того: оно не разлагается на известные мне составляющие, а я неплохой химик. Звучит как очередная теория моего отца, но я могу предположить, что у этого вещества внеземное происхождение.

Афалина Жанна родила чудного дельфиненка. Нам разрешили назвать его Лойко.

У нас оставалось еще одно дело, очень важное, но мы просто не знали, как к нему подступиться.

— Ладно, пошли, сколько можно тянуть! — сказал Максим наконец и похлопал по своему карману, где лежала степановская тетрадь.

Через пять минут мы звонили с вахты Центра в приемную Степанова.

— Приемная Степанова, здравствуйте.

— Ксюша, это я, Листик. Нам срочно надо к Андрону Михайловичу.

— Андрон Михайлович занят.

Мы знали, что Степанов готовится к официальному визиту к анулейцам, который назначен на завтра. Тем более мы должны предупредить его. Ведь он ничего не знает! Не знает, что его там ждет сын!

— Ксюша, — сказал я самым проникновенным голосом. — Это очень важно и касается его завтрашней поездки.

Ксюша помедлила.

— Хорошо, я спрошу.

И через минуту:

— Подходите.

— А кабинет не спрячется? — уточнил Максим.

— Нет, — усмехнулась в трубку Ксюша.

Степанов вышел нам навстречу.

— Что у вас? — спросил он недовольно.

Как и мой папа, он терпеть не мог, когда его отвлекают. Но тут он увидел в руках у Максима свою тетрадь.

— Что это… у вас?

— Это ваша. Игорь украл у вас, а мы у него. Возьмите. — И Максим протянул Степанову тетрадь.

Степанов взял. Отрешенно как-то перелистал, сказал «спасибо».

— Андрон Михайлович… — начала Роська, — мы должны сообщить вам кое-что…

— …важное, — добавил я.

Степанов как-то занервничал. Потом я понял: ему было неудобно, что эту тетрадь кто-то читал. Все-таки это он только для себя писал, не для посторонних.

— Ну, зайдите. — Степанов жестом пригласил нас в кабинет.

В кабинете все было, как раньше: стеклянные шкафы с ракушками, морскими звездами и кораллами, контрабас в углу, анулейский нож на стене. Теперь я знал, откуда он у Степанова.

— Садитесь.

Мы сели.

— Ну?

Как же начать? Мы переглянулись, и никто не решался.

— Андрон Михайлович, — сказала наконец Роська, и голос у нее был такой, как будто она говорит со смертельно больным человеком. — Там, у анулейцев, есть мальчик… Лойко.

— Я вам рассказывал, — вставил Максим.

— Он наш друг. И он очень хороший, — продолжала Роська. — Только он… ну, не совсем анулеец.

— У него есть всякие особенности, — сказал я. — Кожа светлее…

— Его мама умерла, когда он был совсем маленький, — подхватила Роська. — Но у него есть дедушка…

— Он ваш сын, — закончил Максим.

Пока мы с Роськой говорили, на лбу Степанова выступал крупный пот. Это было как-то жутко. После слов Максима он закрыл лицо ладонями и сидел так очень долго. Потом посмотрел в окно и сказал шепотом:

— Спасибо, ребята.

Все были взбудоражены нашими рассказами об анулейцах. И, конечно, все хотели поехать. Но Степанов сказал, что возьмет только моего папу и Мераба Романовича. Ну и нас, само собой. К восьми утра катер был готов и ждал всех на пристани. Сначала хотели лететь вертолетом, но мы сказали, что лучше не стоит.

Всю дорогу Мераб Романович мучил нас расспросами, особенно его интересовало наше путешествие с дельфинами. Папа сидел со мной рядом, одной рукой прижимая к себе. Он меня теперь все время обнимал.

Мы искали то место, где спрыгнули с Роськой в воду. Мы надеялись, что кто-нибудь из анулейцев остался там на берегу «сторожить море».

Но оказалось, что уже весь город переместился сюда! Анулейцы разбили новое поселение за тем обрывом, с которого мы прыгнули: здесь начинался лес и был спуск к морю. Мы поднялись на гору и увидели, что анулейцы за эти два дня неплохо обосновались. Домов, конечно, еще не было, жили в шалашах, но уже начали валить деревья для построек, утрамбовали земляную площадку для коло; у шалашей, в сложенных из камней очагах, горели костерки, кое-где на них готовилась еда.