Дети Гамельна. Ярчуки

Проскочили мимо десятка дворов — погони не имелось. Едва остановились, народ мигом собрался: набежали из-за плетней, малого выдернули, вопль, ор, гвалт. «Да где же воинство?! Где отцы святые, попы со святой водой и молитвой тайной?» Товкочихин кум ораторствовал о засилье демонского племени, о жуткой гибели козы и кумы. Обывательский люд с ужасом поглядывал в сторону околицы. Заодно выяснилось, что на Колодезном краю нескольких демонов поймали и живьем жгут, за старым колодцем дом Ляхнов сам собой загорелся, у Тимковичей обе коровы взбесились. А ещё у костёла ясновельможный пан Лащинский собирает мужчин с оружием для стойкого отпора демонскому вторжению.

Хома пропихался сквозь визгливую толпу. Слушать распоряженья мудрого пана Тадзеуша особого желания не имелось, а вот на Колодезный придется сходить. Хотя и далеко, но ведьма полного донесения потребует, а спорить — такое ссыкотное дело… Для передыха Хома присел у плетня и принялся снаряжать пистолет. Тщательно забивал пыжа, как кто-то спросил:

— А куля-то особая?

Хома поднял взгляд на хлопчика:

— Умный или как?

Хлопец пожал плечами.

— Ежели умный, так и молчи, — посоветовал казак. — Ибо после надлежащих слов любая пуля — особая.

— Понял, — кивнул догадливый хлопец. — Молчу.

— То дело. А раз умный, своди-ка меня на Колодезный. Только без всяких вытребенек, самым прямым путем.

— Так мигом! — заверил хлопчик.

***

Проводника звали Януш, был он из тех поляков, что вовсе и не совсем ляхи, а этак… с каплей польской невредной придури. Ну, кто ж без грешка, простительное дело! Пришеб хлопчик знал получше своей пятерни — шли этакими закоулками да огородами, что Хома только крякал, через заборы перебираясь. Уж вовсе стемнело, гуще потянуло дымом, впереди орали, полыхало очевидное зарево.

— Шёл бы ты до мамки, Януш, — намекнул Хома, разглядывая сквозь садовые ветви недобрые отблески.

— Да как же?! Такой случай, — хлопчик взял наперевес выдернутый из изгороди кол.

— Тогда сзади держись, мелколяхская твоя душа.

***

Топталась у двух горящих хат толпа, сыпала многоголосыми проклятиями, валялся у крыльца труп в задранной на голову свитке. Несколько хватких мужиков с кольями сторожили у окон и двери, не давая демонам выскочить наружу. Хата пылала вовсю, но изнутри ещё слышался душераздирающий визг. Хома подумал, что вряд ли туда маззикимов загнали — те на горло как-то посдержаннее.

— Спалили, значит, знахарку, — пояснил всезнающий Януш. — С родней вместе и спалили.

Из общих криков и вдумчивых объяснений толкового хлопчика выяснилось, что знахарка была бабой не особо вредной, но общество знало, что издавна ведьмачит старая карга. За руку, понятно, не ловили, но уверенность имелась. В спокойные времена прощали по исконному христианскому добродушию, но уж если демоны завелись — разговор с ведьмой понятный. Небось, она демонов и подманила! Сын ейный старший, ох, и хорошим был бондарём. Но семя-то одно, вредоносное — что их, колдунов, жалеть?

Подошел знакомый кузнец, вооруженный коротким мушкетом-бандолетом, с саблей на поясе, и хмурый как туча — видать, тоже подозревал, что не совсем тех спалили. Ну, сделанного не воротишь. Намекнул на пистоли — исправны ли? Хома отрекаться не стал — живописал, как у выезда демона свалил. В хате уже не кричали, шумно завалилась крыша, взлетел превеликий сноп искр. Точно отвечая тому яркому огню, донесся дикий бабий крик — не из хаты, а вовсе со стороны оврага, куда убегала дорога к реке. Крик почти тут же оборвался, а толпа стояла, словно громом сражённая. А потом на глазах народ начал редеть…

— Обгадилось общество, — покачал бритой головой кузнец. — Пойду-ка и я до хаты. Жинка, детишки одни.

— Верно, защищать нужно, — согласился Хома, озираясь. — И мне к хозяйке вернуться нужно. Как она там без моих пистолей? Небось, со страху трясется. Ты если что, к шинку приходи. Мы там оборону держать станем.

Разошлись. Хома с Янушем быстро шагали по вымершей улице, потом хлопчик задал стрекача до своей хаты, а гайдук, держа наготове оружие, рысью устремился к шинку. Что-то и вовсе неуютно нынче стало в славном городе Пришебе.

***

У шинка света не имелось, стоял тёмный и словно вымерший. Хома шарахнулся от сунувшихся под ногу зелёно-жёлтых светляков — оказалось, всё тот же кот здоровенный дерзостно глазами сверкает. Вот же пристал, крысоед облезлый. Кот со зловещим мявом увернулся от сердитого казацкого пинка, сгинул в темноте.

— Ты не злобствуй, — сказал знакомый скрипучий голос откуда-то сверху. — Со двора лестница стоит, забирайся наверх, да доклад докладывай.

Оказалось, ведьмин курень в полном составе засел на крыше. В соломе виднелись норы, словно бешеные мыши изрыли, рядом заготовились целые залежи огневого припаса, клинков, факелов и иного хозяйства. Видать, староопытной ведьме доводилось сиживать в осадах.

— Ну? — поторопила хозяйка, не дав лазутчику даже перевести дух.

— Видел ваших маззикимов. За околицей. Изготавливались к бою. Одного я на месте из пистоля уложил, — Хома живописал подробности битвы.