Дети гарнизона

Она посмотрела подозрительно на пьющего землячка в зимнем яхтсменском прикиде:

— Подслушивать некультурно!

Потом он вслед за парочкой перебрался к другому борту, они молча любовались, проплывая

беломраморной, окнами в пролив, расцвеченной огнями резиденцией турецких султанов.

Сумерки быстро сгустились, превратившись в ночь. Теплоход надрывно гудел, прощаясь со

Стамбулом. Плавно выправляя курс, подставлял нос северному ветру с открытых черноморских

просторов. Ушла нудная и ветреная сырость пролива, открытое море обдало холодной соленой

пылью, корпус судна тяжело вздрагивал под напором крепчавших волн. Последние зеваки

укрылись в корабельном чреве.

Позже, стараясь не мелькать, Нат наблюдал эту парочку за ужином в кают-компании.

Заботливая молодая мамаша объяснялась с официанткой:

— Сосиски, с гречневой кашей? Лучше натуральный омлет, только проследите, пожалуйста,

чтобы приготовили его ни в коем случае не на сале, а на масле, коровьем. А лучше на оливковом.

Официантка грубо оборвала:

— Ой, слушайте, ну какая вы смешная! Это же вам корабль, судно, а не ресторан! Вот повар

счас все бросит и будет вам готовить омлет на постном масле... Короче, есть будете? Можно кашу

с сосисками, а можно одну кашу. На столе еще хлеб и компот. Это без порции, скока хочешь. Да

чего выбирать, все равно все вырвите, такая качка...

Она смотрела на официантку удивленно, продолжая тонким маникюренным пальчиком

шарить в меню предполагаемый заказ. Очнувшись, с сожалением вздохнула:

— Спасибо! Я уже не смогу есть все это, совсем, — и, захлопнув в досаде меню, выложила

на стол несколько пластиковых коробочек со снедью и принялась потчевать из них сына.

«Наша, конечно», — подумалось радостно ему. Красивая, с фигуркой. И запасливая. Говорит

хоть и с легким акцентом, но с четким проговором слов. Соскучилась, небось, по русской мове?

После долгих лет разлуки едет показывать родителям своего инородца сына, венец дружбы между

народами…

«Вот и склеил бы «марьяж» на переходе», — вполне убедительно задребезжал внутри Ната

озорной голосок. — Идеальный корабельный романчик: попутчица — ни ты ей, ни она тебе.

Разогнали печали, разошлись на причале…»

«В картишки с ней сыграть вечерком в каюте, на раздевание, — егозил душевный

подсказчик. Но отбрасывал позыв, дал себе клятву — больше не садиться в карты.

«Представиться под модный образ?— судорожно подумал. — Включить «киношные педали»,

вспомнить молодость, продюсировал когда-то пару боевиков за шальные деньги нуворишей, чуть

было не купил медиа-канал, здесь, в Турции! «Продюсер Нат Берлин, да, побросало тебя, — все

ехидничал голосок. — А что? Сыграть в «представлялки». Мол, я представляю себе Ваш образ в

моем новом супер-кино-муви, а?.. Вас… в роли… Ага! Вот давеча еще та «представлялка» была в

Стамбуле!»

Тело его гадливо встрепенулось от жути нахлынувших воспоминаний…

Утром накануне разбудила Ната свистящая трель телефона. Портье отеля четко отрабатывал

свои чаевые. Он еле раскрыл глаза, осмотрелся и понял, что все еще на чужбине. Нашарил на

тумбочке часы. Пол-восьмого. Пора, взять манатки и в такси, на все сборы — не более получаса,

иначе — не успеть на регистрацию в аэропорт…

Сушило после вчерашнего. Тяжело присев на постели, он оглядел номер в поисках какой-

нибудь влаги. Нет, раскрытая барная дверца кричала пустотой. Куча разных наваленных одна на

другую порожних бутылочек на ковре взывала к благоразумию. На противоположном краю

огромного президентского ложа в смятых простынях ворочалось незнакомое смуглое тело.

«Стоп, это не мой отель!» — простонал Нат, изумленно озираясь.

«Ага, смотри-ка, спал-то не один, — трепал изнутри гаденький голосок. — Видно, хорошо

вчера прогулялся. Ни фига себе — сделочку обмыл! А че, ладная бабенка! Бонус, можно сказать, с

ночного гульбища. А может, по утряночке отметишься? Прекрасно помогает с похмелья».

Тело подняло голову и привстало в постели на колени. Кокетливо извиваясь, взбило руками

примятую силиконовую грудь. «Да, похоже на синтетическую, а так фигурка ничего», — Нат

машинально оглянул объект сверху и ниже. О, ужас!.. Перехватив взгляд, тело быстрым бывалым

движением запихнуло, нет, припрятало между ног. . окаянный отросток. Самый настоящий

мужской фаллос! « Ни фига себе с добрым утром! Да, чем дальше — тем смешнее…»

Гость мило ощерился опухшим раскрашенным лицом, взглотнул небритым синеватым

кадыком и прохрипел надтреснуто:

— Монин, далинг! Я Эно. Секс, окей?

— Какой еще секс! — Нат судорожно отмахнулся.

Эно протянул ему с ковра подобранную недопитую бутылку, отчего едва не замутило… А

тот шарил что-то в своей яркой петушиной сумочке. Достал что-то серое с коричневым, похожее

на сушеную блевотину. И сладко сжевал вонючие поганки.

— Не наркотик, мо бест, лучше, донт вори, — взвизгнул довольно, отправляя в накрашенный

рот порцию грибков. И потряс курчавой башкой. Нет, ну на кой этому чертяке сейчас еще и эти